Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Алена ничего не сказала на эту прочувствованную тираду. Она сидела на полу, чуть поодаль от остальной компании, обхватив руками обтянутые узкой черной юбкой колени, и, не отрываясь, смотрела на огонь своими огромными, как вода прозрачными глазами. При взгляде на нее возникало впечатление, что Алена сейчас где-то далеко-далеко. Наконец, точно почувствовав, что все на нее смотрят, Алена встрепенулась, подняла голову и теплым, но каким-то еще абсолютно нездешним голосом глухо проговорила:
– Ты что-то сказала, Магда? Извини, я не слышала.
Магда слегка растерялась.
– Да нет, деточка, в общем-то, ничего особенного…
11
Они разошлись совсем уже ночью, и, как Марине показалось, абсолютно неожиданно, как-то все вдруг разом встали и пошли кто куда. В дверях Магда подошла к Марине и снова спросила, ласково так, тревожно:
– Так ты на меня не обиделась, деточка?
– Ну что вы, что вы! – снова воскликнула Марина, стараясь изо всех сил сделать свое восклицание как можно более убедительным.
– И правильно, деточка! И скажу я тебе – даже настоящим, законным женам, тем, кого муж вполне обеспечивает, так вот даже им, по моему мнению, следовало бы хоть немного работать, ну просто хоть чтобы не распускаться, чтоб себя ненароком не потерять, а уж вам-то здесь… – и Магда махнула рукой. – Так ты не обиделась?
– Да нет же! – быстро проговорила Марина и, чтоб как-то переменить разговор, добавила скороговоркой: – Какое у вас красивое платье! И так вам идет!
– В самом деле? – Магда придирчиво оглядела себя, стряхнула с груди невидимую пылинку и вдруг поцеловала Марину в висок. – Ты добрая девочка, – сказала она, понизив голос, точно сообщая великую тайну, и исчезла в темноте коридора.
На самом деле Марина трусила, как маленькая, а от одной мысли о компьютере ее начинало трясти. Разве что учить ее будет Илюша. Но куда ж он сам-то, интересно, исчез? Выходили они из столовой вроде бы все вместе, но в дверях Марина задержалась из-за Магды, и в результате где кого теперь искать?
А какой сказочной была ночь с Ильей! Марине ни с кем никогда еще так не было. Она совершенно потеряла голову и, что самое смешное, вовсе этого не испугалась, наоборот даже – было так здорово, так ни на что доселе испытанное не похоже! Как они понимали друг друга без слов! Марине казалось, что она различает в его глазах отражение собственной души. Это было еще одно отдельное чудо: быть физически близкой с человеком, которого чувствуешь еще и душой.
И вдруг сегодня сразу, с места в карьер, весь день эта кутерьма, шум, беготня – и в результате всего лишь один-два на лету перехваченных поцелуя, все, чем пришлось довольствоваться, и это после такой сумасшедшей ночи, а вечером еще эта ошеломляющая информация, что, похоже, в этой невзаправдашней жизни придется вполне по-взаправдашнему работать…
А теперь вот еще и ночь, в которой Марина неожиданно для себя опять осталась одна, один на один со своей напрочь перебаламученной душой.
Марина бесцельно брела по коридору второго этажа. Ей было тоскливо-тоскливо. И она боялась куда-нибудь постучать, потому что вдруг, и очень может быть, и почти что наверняка именно за этой, выбранной наугад дверью именно сейчас занимаются любовью.
Любовь! От здешней любви Марину скоро начнет мутить. Сегодня, когда закончилось детское застолье, безумно, разумеется, затянувшееся по случаю дня рожденья, Марина даже слегка всплакнула от умиленья и зависти. На все ее бесконечные расспросы – ну как же вы все уживаетесь вместе, как вам это удается, нормальные взрослые браки разлетаются за полгода, а здесь такая групповуха существует уже скоро четыре и разваливаться, похоже, не собирается. Взять хоть сегодняшний детский день рождения – атмосфера хорошей, крепкой, абсолютно здоровой во всех отношениях семьи, да у самой Марины в детстве не всегда такое бывало, а ведь вроде бы нормальная девочка из вполне благополучной семьи – так как же им-то удается устроить такое в теперешнем сумасшедшем мире? – ей все наперебой отвечали: «Да просто мы любим друг друга по-настоящему, без балды!»
Марина злобно пнула ногой деревянную стенную панель. Панель слегка покачнулась – да, видно, не так уж он крепок, этот роскошный дом, как кажется с первого взгляда. На секунду Марине стало легче, но она тут же снова скрипнула зубами от злости. На все, на все у них тут вечно один ответ – «любовь». Любовь-морковь. Ну какая такая может быть любовь – на одну ночь, что ли? На через ночь? Так, люди добрые, это ж совсем по-другому называется. Конечно, жизненного опыта у Марины совсем никакого нет, это правда, но уж книжек-то она начиталась достаточно, для того чтобы понимать такие вещи.
Неожиданно из-за одной из дверей, которые Марина уже прошла, отчетливо послышался плач. «Не мое дело!» – одернула она себя, осознав, что готова срочно бежать и смотреть, что ж там такое делается. Можно подумать, все они здесь в самом деле ее семья и всё ее здесь касается. Марина хотела было идти дальше, сделала два шага и в нерешительности остановилась. Одно обстоятельство неожиданно разрушило Маринино равнодушие. Плач был детский. Ребенок? В этой части дома – ребенок? А, конечно же, это Джейн, вот же рядом Ольгина комната! – и решительно двинулась на звук. По мере того как она приближалась, плач становился отчетливее, в нем уже ясно различались отдельные слова, перемежаемые звуками рыданий. «Ты! Ты! Ты не моя мама! Я тебя не знаю и знать не хочу! Ну как, как можно забыть! Бабушка никогда! Хочу к бабушке! И к Володе! Меня вовсе бабушка родила, а не ты!»
На этих патетических
