Американские девочки - Элисон Аммингер
– Телефон, – сообщила я.
Она взглянула на мобильник, потом отключила и быстро бросила в сумочку, словно он был радиоактивным.
– Твои реакции… – продолжал Роджер. – Очень по-американски.
– Чушь собачья, – сказала Делия, опрокинув еще одну рюмку водки. – Думаешь, европейские женщины любят, когда их насилуют? Такого не бывает даже в самых французских фильмах на земле.
Роджер откинулся назад и заложил руки за голову:
– Если поверить, что ее изнасиловали.
– Лично я верю. Я действительно верю, что ее изнасиловали. И нужно было схватить его за жопу, приволочь обратно в Америку и посадить в тюрьму.
Делия швырнула пустую рюмку в помойный бак под балконом и взглянула на Роджера с некоторым вызовом, словно побуждая его к дальнейшему спору. Чем спокойнее делался Роджер, тем сильнее взвивалась сестра.
– Тебе просто не нравится смотреть правде в глаза, – сказал Роджер. – Но есть такие девочки – даже тринадцатилетние, да, – есть такие девочки, которые, может, этого и хотят.
– Ты хочешь сказать, – голос Делии зазвенел, – что тринадцатилетняя девочка сама напрашивалась?
– А что, настолько невозможно это себе представить?
– Девочку, которая может такого захотеть, просто не научили, чего еще можно хотеть в жизни. Или же ее намеренно учили хотеть именно этого. Как бы то ни было: нет. Просто нет, и все.
– У него случилось большое горе, – сказал Роджер. – Откуда нам знать, каково живется человеку, который прошел через такое? Он потерял ребенка и прекрасную жену. И это изувечило его. Анна, ты читала об этом?
Да, я читала. Я читала, что Роман Полански был изрядно отъехавшим челом, который при виде любой хорошенькой актрисы оживлялся и на нее напрыгивал, а потом снова уходил в отъезд. Говорят, вскоре после женитьбы на Шэрон Тейт он как-то раз ехал в машине и увидел красотку, которая шла по тротуару немного впереди; он начал ей свистеть и все свистел и свистел, и что-то выкрикивал, и только потом сообразил, что на самом деле это его жена. Его мать погибла во время Холокоста, его жену и не успевшего родиться сына зверски убили, а он взял и изнасиловал девушку, совсем девчонку. Мне вспомнился «Девичий источник», артхаусный фильм, который Роджер однажды заставил нас смотреть на Рождество. Там двое мужчин насилуют и убивают девушку, причем прямо на глазах у своего спутника, немого подростка, который даже ничего не делает, он просто смотрит. Потом они случайно попадают в дом отца убитой девушки, и тот пускает их переночевать, после чего понимает, что они убили его дочь. И тогда он всех убивает, даже немого мальчика, который ничего не сделал. Не знаю почему, но Полански напомнил мне о том отце. Вокруг и так смерть, а он берет и делает что-то совсем плохое. Причины на это есть, а смысла – никакого. И мне почему-то казалось это важным.
– У меня есть вопрос, – сказала я.
– Ответ «нет». – Делия захлебнулась смехом. Она уже не на шутку напилась.
– Как вы думаете, почему Роман Полански совершил ужасный поступок и даже о нем не сожалеет, и спокойно продолжает жить? С другой стороны, возьмем этих женщин, девочек Мэнсона. Да, они творили жуткие дела, но они тогда были очень молоды, глупы, сильно торчали на наркоте. И хотя после этого они каждый божий день расплачивались за совершенное зло, большинство из них посвятило остаток жизни попыткам как-то, ну не знаю, искупить свою вину. Почему так?
– Хороший вопрос. – Роджер закинул ногу на ногу, а потом снова сел ровно.
Мне вопрос не казался хорошим; на деле он был из разряда таких вопросов, после которых хочется вымыть с мылом рот. Как можно примириться с тем, что сделали те молодые женщины? И все же, когда осела пыль, все женщины, участвовавшие в убийствах, похоже, испытали неподдельный шок, поняв, что Чарльз Мэнсон был неправ. «Helter Skelter» не переносит вас в некий дивный новый мир, он просто делает старый мир еще более ужасным. А их учитель и наставник, как выясняется, всего лишь жуткий лузер и садист, который знает о конце света никак не больше, чем пьяница, сидящий на парковке возле магазина. Неужели совсем никак нельзя поверить, что человек, женщина, восстановив в себе остатки здравого смысла, которым она, вероятно, когда-то обладала, начинает чувствовать себя по-настоящему ужасно из-за содеянного ею? Легче всего сказать: «Нет, они были монстрами, только монстры способны сотворить такое». Но что, если правдивая картина несколько сложнее? Что, если на деле они не так уж сильно отличаются от остальных, хотя всем очень хочется верить, что они совсем-совсем другие? Но эта мысль была практически невыносима, вдвойне невыносима, если пытаться ее пристроить в той же голове, где рядом хранятся списки жертв и лежит воспоминание о том печальном гладком могильном камне. И приходилось все время задавать себе вопрос: а если они действительно искренне сожалели о том, что сделали? Меняет это что-то или нет?
– Потому что, дорогая моя сестра, – сказала Делия, – женщин всегда наё…ывают.
– Ханжа. – Роджер уже пил водку вровень с моей сестрой. Значит, мне не только не стоит ждать дельных ответов на мои вопросы, но еще и придется вызывать себе такси.
– Да пошел ты на х…, Роджер.
Тут зазвонил мой телефон. Это был Декс. Я проскользнула в комнату и ответила.
– У тебя все в порядке? – спросил он. – Делия должна была мне позвонить несколько часов назад. Что, черт возьми, вообще происходит? Она издевается надо мной или ей нужна помощь? А то я совсем не понимаю. Нет, правда, не понимаю. И начинаю чувствовать себя лохом.
Столик в гостиной Роджера был из стекла и стали – окошко с видом на пыльный пол, – на нем лежал рюкзак, который Роджер брал с собой на съемки и бросил незастегнутым. Лица со стен выскользнули на прозрачное стекло. Сверху лежал снимок совсем юной девушки: на шее медальон в виде сердечка, губы чуть приоткрыты, волнистые волосы красиво обрамляют лицо. Я ее не узнала. Она могла быть одной из настоящих жертв, тела которых, разрубленные на куски, валялись по окрестностям Лос-Анджелеса. Точно не знаменитость. А на том конце линии продолжал кипятиться Декс. Раздраженный, встревоженный и злой – не самая клевая комбинация.
– Мы у ее друга. Ей не понравилось, как на нее действуют обезболивающие, и она решила, что водка лучше перкосета.
– О-хо-хо.
Я снова плюхнулась на диван Роджера. Невероятно безупречная Анита Экберг смотрела со стены, выгнувшись назад и стоя по
