Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Вернувшись в общежитие, она идет на кухню, к Лоле, – ей обязательно нужно с кем-нибудь поговорить.
– Это у тебя что? – Лола смотрит на пакет в руках у Ханны.
– Подушечка для дивана, – отвечает Ханна, – подарок лучшей подруге на день рожденья. – От этой фразы ей становится спокойнее.
Она вытаскивает подушечку и показывает Лоле.
– Ой, миленькая, – одобряет Лола, – у меня тоже такая была. Похожего зеленого оттенка.
– Эту мне сестра посоветовала. Сказала, что по описанию она стильная.
– А я свою в результате выкинула, – говорит Лола, – на ней пятно от спермы было.
Пауза.
– И чья это сперма была? – спрашивает наконец Ханна.
– Я до сих пор не знаю, – Лола отстраненно, с обреченностью детектива, на чьей совести висит нераскрытое преступление, устремляет взгляд в пространство, – так и не выяснила.
Ханна возвращается к себе в комнату и надписывает для Кеми открытку. Разговор с Лолой немного утешил ее.
«Надеюсь, подушечка тебе понравилась, – пишет она, – у Лолы была наподобие, но она ее выкинула, потому что обнаружила на подушечке пятно от спермы. Так что я, похоже, случайно купила тебе специальную подушечку с афродизиаками, для секса. Расскажешь потом, правда ли она действует возбуждающе. Но не переживай – я купила новую, не на барахолке, так что это не та же, что была у Лолы». Пока Ханна пишет это, она чувствует, как становится прежней.
Ужасный приступ, что бы это ни было, прошел. Неужто это паническая атака? Прежде панических атак у нее не бывало, и Ханна не знает, какие они. Она кладет открытку в конверт, заворачивает подушечку и обертывает все сперва коричневой бумагой, а потом липкой лентой (они с Кеми обожают дарить друг другу вот такие мудрено завернутые подарки). На обратной стороне свертка она пишет слова Юлианы Нориджской: «Все будет хорошо, и все будет славно, и все, что случится, обернется во благо».
На следующий день Ханна идет на почту отправить посылку. Ночь она снова провела почти без сна. Она совсем выдохлась, и у нее начинается головная боль. Вместо тревоги предыдущего дня Ханна испытывает ощущение потерянности. По пути на почту ей чудится, будто окружающие расступаются перед ней. Но это все равно лучше, чем укоризненный взгляд мужчины в торговом центре.
На почте она встает в очередь. Посмотрите-ка, какая она молодец! Даже вконец измученная, пришла на почту и сейчас отправит посылку. И все это – как обычный человек.
Подойдя ближе к стойке, Ханна обращает внимание на штатив с оберточной бумагой. На рейках висят отдельные образцы, и один внизу штатива особенно привлекает ее внимание – ярко-красный с блестящим металлическим узором. Откуда-то вдруг веет ветерком – вообще-то на улице безветренно, поэтому, вероятно, кто-то направил на лист красной бумаги вентилятор, прямо у Ханны на глазах листок слегка приподнимается и опускается, и снова, и еще раз. Другие образцы остаются неподвижными. Ханна завороженно наблюдает, как колышется металлический узор на листке. Оторваться она не в силах. Удивительно – ведь другие образцы на штативе не шевелятся. Если дует ветер, то почему он не колышет остальные?
Неожиданно Ханна замечает, что больше никто на красный листок не смотрит. Красная бумага подает ей сигнал. Оцепенение возвращается, но сейчас Ханна понимает: это из-за того, что всем своим существом она сосредоточена на красном листке, тот своим металлическим блеском подает сигналы ей одной.
Стоящий у нее за спиной трогает Ханну за руку. Ханна подпрыгивает, сообразив, что подошла ее очередь. Но она также догадывается, что подстроили это специально: красный листок хочет ей о чем-то сообщить, а они пытаются ему помешать. Стиснув в руках посылку, Ханна делает шаг вперед. Главное – себя не выдать. Она отсчитывает деньги и все время, хоть и не видит лист, все равно чувствует, как он поблескивает. Но очень важно вести себя как ни в чем не бывало.
Она выходит на улицу. Без посылки руки кажутся легкими и непривычно свободными. Вот она и избавилась от нее.
Но ужас возвращается. Ханна вдруг понимает: каждый на почте знает, что она наделала. Вскоре весь мир тоже узнает. Само преступление остается неясным, однако Ханна не сомневается: красный листок – это предупреждение.
Она спешит обратно в общежитие. Ханна шагает, опустив голову, стараясь не встречаться ни с кем глазами, и как только входит в комнату, сразу же запирается.
Чтобы отогнать страх, надо найти себе какое-нибудь будничное занятие, поэтому Ханна по-турецки усаживается на пол и раскрывает ноутбук. К завтрашнему дню ей нужно написать сочинение о Джеймсе Джойсе, с этим походом на почту она и так упустила время, значит, следует поднажать и поработать до глубокой ночи. Вот только сложно вспомнить, о чем она собиралась написать. Она вновь и вновь перечитывает собственные заметки, но они выглядят совершенно бессвязными. Может, отправить преподавателю так? А что, в стиле Джойса. Нет, наверное, не прокатит, думает Ханна. И из сочинения преподаватель сразу же догадается о том, что она совершила. Если еще не прознал. Ханна вспоминает мильтоновского Сатану – она всегда питала к нему слабость, – и вот наконец все и выплыло наружу: это очередная проверка, и Ханна ее провалила.
Она закрывает компьютер и ложится на кровать. Прикрывает глаза, но не засыпает.
Или все-таки засыпает, потому что внезапно приходит в себя в совершенно темной комнате. Неужто ночь наступила? Да нет же, она просто занавески задернула и сама об этом забыла. Ханна отдергивает занавеску, и ее ослепляет солнечный свет. Она понятия не имеет, который теперь час и какой день – уже завтра или еще сегодня. Ханна снова задергивает занавески.
Чувство вины и ужасный стыд не отпускают ее – совсем скоро весь мир узнает, что она сделала. Порой ей кажется, будто сзади за ней кто-то наблюдает, краем глаза она видит черную фигуру. Ханна вздрагивает, но каждый раз, когда она оборачивается, тень исчезает. Наверное, обо всем уже в газетах написали, они просто выжидают, но скоро за ней придут. Спрятаться ей или сдаться? Она трусиха, естественно, она спрячется.
Ханна, хоть и проголодалась, на кухню не суется – это опасно. У нее есть порядочный запас овсяных батончиков и апельсинов – значит, как-нибудь перебьется. И ей повезло, прямо у нее в комнате есть туалет, и ей не придется рисковать, выбираясь в общий санузел. У нее вообще нет необходимости покидать комнату. Здесь она пока в безопасности, насколько это возможно для такой, как она.
Вот только черная фигура никуда не исчезает. Ханна по-прежнему замечает ее. Чтобы избавиться от фигуры, она зажмуривается.
Вскоре
