Дождь в Токио - Ясмин Шакарами
– Нет, сперва мне надо в Кабукитё. Последнее место, где мы проводили время вместе, это ПАТИНКО ЛАВ. Вдруг он ищет меня там.
– Ладно, сперва отправимся в Кабукитё.
Меня мутит от страха.
– Надеюсь, он там.
– Не думай о том, что вас разделяет. Лучше вспомни все то, что вас связывает. И сердце укажет путь.
– Я… я попытаюсь. Спасибо, Ая.
Ая замирает в дверях и оборачивается с печальной улыбкой:
– Хотелось бы и мне испытать нечто подобное. Любовь, заставляющую чувствовать так много.
– Да быть того не может! – разочарованно вопит сестрица. – В Токио осталось хоть что-то, не разрушенное этим тупым землетрясением?
Сердце ушло в пятки. Я подавленно смотрю на металлическую серебристую надпись PA NK LOV. Вход в заведение погребён под бетонными обломками, дырявый фасад напоминает швейцарский сыр. Высоко над мешаниной кабелей, проводов и стальных балок на ветру одиноко развевается мишура.
Пережило ад и осталось целым и невредимым только растение алоэ-вера, восседающее на красном терракотовом троне, будто дикая богиня. Достаю из земли крошечную фигурку тануки и растерянно качаю головой:
– Три дня назад я стояла на этом месте, и мир был в полном порядке. Невероятно, как быстро всё перевернулось с ног на голову.
– Малу, какой-то странный тип… идёт прямо к нам! – шипит Ая, дёргая меня за футболку. – Уверена, это якудза. Ладно, всё просто великолепно. Предоставь разговор мне.
– Эй, Розовая Шляпа!
Я оборачиваюсь – и вспыхиваю от счастья.
– Таску!
Парень подходит к нам и вежливо кланяется:
– Рад, что ты пережила землетрясение… кхм, – он указывает на щель у меня между зубами. – Что-то новенькое?
Моя улыбка умирает, и я поджимаю губы.
– Кто ты? – Ая окидывает его оценивающим взглядом. – Такку?
– Таску, – поправляет он с самодовольной ухмылкой. – А как тебя зовут, дорогуша?
– Меня? Не-твоё-дело, – холодно отбривает его Ая.
– Как волнующе.
– Это Ая, – вмешиваюсь я, предостерегающе взглянув на сестрицу. – Мы ищем Кентаро.
– Мы? Неужели у этого негодяя в невестах две горячих девчонки?
Ая раздражённо стонет.
– Я ищу Кентаро, Ая помогает, – уточняю я. – Ты его случайно не встречал?
– Нет, в последний раз виделся с ним на нашей попойке. Весточек тоже не получал. Думал, вы заселились в какой-нибудь отель любви и даже не заметили землетрясение.
– Есть предположения, где он может быть? – допытываюсь я.
Таску зажигает сигарету.
– Вы ходили к нему домой?
– К сожалению, у меня нет адреса, – признаюсь я. – Знаю только, что он живёт где-то в Синагаве.
– В Синагаве? Вот отстой, – кривится Таску. – Бухту раскатало. Мосты смыты, улицы загажены, дома в дерьме…
– Никто не просил зачитывать поэму, – ядовито встревает Ая, приобнимая меня. – Пойдём, Малу-чан.
– Всё равно спасибо, – выдавливаю я, сдержанно поклонившись.
– Ямамото известно, где живут Каваками. Я отведу вас к нему, если хотите.
– Он внутри? – пугаюсь я, указывая на руины игрового зала ПАТИНКО ЛАВ.
– Нет, мы разбили лагерь в магазине школьной формы Акамуры.
– Это довольно далеко отсюда, – замечает Ая.
– Я не пешком, – Таску поигрывает автомобильными ключами. – Наши ребята расчистили главную улицу. Домчимся за десять минут.
– Спасибо, мы откажемся, – сухо отвечает Ая.
– Ты разбила мне сердце, – выдохнув ей в лицо струю голубоватого дыма, Таску отворачивается.
– Подожди! – кричу я. Ая, ругаясь, отмахивается от чада и с тревогой смотрит на меня. – Мы едем с тобой.
Таску накидывает на плечи кожаную куртку и непринуждённо фыркает:
– Изволь, но питбуль сядет сзади.
– Слушай, ты, самоуверенный…
Схватив Аю за руку, я делаю умоляющее лицо. Сдавшись, она надевает чёрные очки-вайфайеры и бурчит:
– Ну ладно.
Якудза нажимает на свои смарт-часы, и у нас перед ногами открывается секретный люк.
– Подождите здесь. Мне нужно быстренько кое-что сделать, – Таску протягивает мне сигареты. – Сохрани это для меня, Розовая Шляпа.
– Х-хорошо, – недоумённо соглашаюсь я, наблюдая, как он спускается по металлической лестнице.
Таску исчезает под землёй. Ая щиплет меня за ногу и рычит:
– Ты спятила? Это же якудза! Нельзя кататься с ним на машине!
– Почему нельзя? – спрашиваю я, кашляя и взмахивая рукой, будто дирижёр, в попытке отогнать сигаретный дым.
– Потому что прямо сейчас он вытащит из канализации оружие, наркотики, цепи… – Ая отбирает у меня сигарету и делает затяжку. – …и личную трёхголовую крысу-монстра! Этот тип опасен!
– Это татуировщик Кентаро, – оправдываюсь я, чтобы усмирить её гнев.
– Он бандит и татуировщик? Почему сразу не сказала?! Это всё меняет!
– Они хорошие друзья, – продолжаю я. – Кентаро ему доверяет.
– Дай угадаю, этот Ямамото тоже якудза?
Киваю.
– С каких пор икемен водит дружбу с такими сомнительными личностями? Ещё и втянул в это тебя!
– Он никуда меня не втягивал. Просто хотел, чтобы я немного повеселилась в честь дня рождения. Все они вели себя мило.
– Ты отмечала день рождения с толпой якудза? – верещит Ая.
– Мы просто пели в караоке.
Принимающая сестра неожиданно меняется в лице.
– Ты пела с ними в караоке?
– Да, – вздыхаю я, внутренне готовая к грандиозному скандалу.
– И они вели себя… мило?
– Даже очень! – с жаром уверяю я.
– И этот тоже? – она кивает на люк.
– И Таску тоже. Ну, по-своему.
Ая задумчиво чешет подбородок:
– Хорошо, добудем адрес Кентаро.
– Правда? Ты не против? – недоверчиво уточняю я.
– О, нет, ещё как против! – взрывается Ая, туша сигарету о подошву сапога. – Но теперь я хотя бы знаю, что мои почки не попадут сегодня на чёрный рынок.
– Потому что я пела с ним в караоке?
Ая кивает.
– В караоке люди показывают истинное лицо, – она говорит так, будто это известно всем и каждому. – Таков закон природы.
Из люка показывается голова Таску. Выбравшись, он ставит рядом с нами огромный транспортировочный ящик.
– Проклятье, какой тяжёлый! – пыхтит он, разминая мышцы. – Где сигарета?
Ая суёт ему в руку окурок и интересуется острым как бритва голосом:
– Что внутри ящиков?
Таску усмехается уголком губ:
– Розовая Шляпа, твоя подруга – опасная штучка.
– Чёрт побери, отвечай на вопрос! – рявкает она.
– Или что? – Таску с усмешкой поднимает руки. – Арестуешь меня?
Ая язвительно смеётся:
– Нет, я сделаю с тобой кое-что похуже.
– Я весь во внимании. Ничего не упускай.
Теперь они ругаются на японском языке. Я со вздохом отворачиваюсь и медленно бреду к алоэ-вера, придавленная грустью, словно бетоном.
– Найду ли я тебя когда-нибудь, джедай? – шепчу я, наклеивая на терракотовый горшок стикер ПАТИНКО ЛАВ.
Ая кладёт руку мне на плечо:
– Малу-чан, всё хорошо? Давай поедем, если хочешь.
Я выпрямляюсь.
– А ящик?
– Доверху набит ланч-боксами, – кричит Таску, раздражённо потирая лоб.
– Это правда. Он мне показал.
– После того как она пригрозила меня покалечить и кастрировать! – возмущается молодой якудза.
Выдавливаю из
