Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
Бабагельды, Ильмурад и Нургельды решили время даром не терять и посмотреть Кремль, и, если останется время, то и центр Москвы.
На площади у вокзала стояли в ряд машины такси. Шофер, посмотрел в зеркальце, на пассажиров, спросил, куда едем? Они назвали Красную Площадь, МГУ и Большой театр. Основной набор исторических мест, которые знает любой человек, приезжающий в столицу, даже если он никогда здесь не был.
Широкоплечий таксист с мохнатыми бровями, поначалу показавшийся неприветливым, как только узнал, что парни едут на службу в армию и времени у них всего несколько часов, стал рассказывать о Москве не хуже экскурсовода.
Объехав Большой театр, Кремль, библиотеку Ленина и Калининский проспект, машина свернула на Ленинские горы.
Бабагельды почти всю дорогу молчал, Москва была для него мечтой недосягаемой.
А тут просто глазам не верилось.
Тучи словно догадывались, что ребята в столице проездом, рассеялись, выпустили солнце из плена, стараясь показать Москву во всей ее красе. От потока людей и машин рябило в глазах. Стараясь не пропустить, посмотреть все вокруг, вобрать впечатления от города за это случайно подаренное судьбой время, ребята крутили головами во все стороны. А таксист все говорил и говорил…
Когда они вернулись на вокзал, то застали на месте почти всех ребят. Все собрались у газетного киоска, только Какаджан, уверявший, что знает Москву, как свои пять пальцев, пока не появлялся. Бабагельды сидел на скамеечке, молча перелистывая журнал. Он был перегружен увиденным, и услышанным. Только громкие голоса вывели его из оцепенения. Он увидел, как к ним подходили много девушек в национальных платьях и тюбетейках, парней в шелковых халатах и папахах с дутарами и бубнами в руках. Он не поверил своим глазам, казалось, что они сошли со страниц сказки, так необычно выглядели они в зале ожидания вокзала. Но увидев среди них улыбающегося Какаджана, встал и быстро пошел навстречу весело галдящей толпе. Оказалось, что это ребята из Щепкинского театрального училища, и пришли они проводить своих земляков.
Зазвучали знакомые мелодии, сразу напомнили о близких сердцу Каракумах. Родные мелодии подействовали и на Бабагельды. Незаметно для себя он тоже оказался среди танцующих кушт-депди. Рядом с ним танцевала стройная девушка. Он не мог оторвать взгляда от ее раскрасневшегося лица, сияющих глаз, от кос, скользящих по плечам. “Бывают же такие красавицы!» – подумал он восхищенно. Девушка, словно угадав мысли Бабагельды, взглянула на него, кокетливо улыбнулась и пошла по кругу еще быстрей.
И тут металлический голос объявил посадку на поезд. Все остановились. Ребята быстро стали разбирать свои вещи и строиться, а студенты пестрой толпой пошли вместе с ними на перрон. В суете расставания даже не заметили, когда поезд вздрогнул и медленно двинулся вдоль перрона, и только тогда стали прощаться, желая счастливого пути и службы.
Вскоре Белорусский вокзал, а потом и Москва остались позади. В вагоне давно погас свет, а ребята все не могли заснуть. Впечатления от столицы, от необычных проводов на вокзале разбередили души ребят. Лежавший на верхней полке Ильмурад тяжело вздохнул:
– Какие проводы…
– Хороши ребята, а девушки… – Хриплый голос Язмухаммеда дополнил то, что не успел сказать Ильмурад.
– Туркмены в грязь лицом не ударят!
– Ты хочешь сказать, что мы тоже не хуже? – спросил кто-то.
– Да дело не в нас! – сказал Бабагельды.
– Почему? – Не всякий может стать десантником! – громко сказал Нургельды.
– Давайте сначала станем десантниками, а потом и хвалиться будем! – ответил ему Бабагельды.
– Мы уже и так десантники, три раза прыгали с “Анов», – сказал невысокий крепыш, подошедший к ним, – Вот если еще удастся привыкнуть к дождям и сырости, со всем остальным как-нибудь можно будет справиться…
– Ребята, давайте спать, стрелка часов где-то возле двух гуляет. А вы все еще трепетесь. Спите, пока есть такая возможность, потом мечтать о сне будем! – раздался громкий голос из соседнего купе.
На следующий день перед полуднем вагон отцепили от состава. Старенький паровоз, пыхтя, отогнал его на запасной путь. Когда выгрузились, капитан Абрамов построил их и еще раз проверил по списку. В этот раз зачитали три списка. Ребят разделили на три группы, которые с этого момента начинали жить своей самостоятельной жизнью. Поручив сопровождающим солдатам каждую группу, капитан Абрамов отдал им в руки список.
Машины с эмблемами десантных войск на кабинах, повезли их дальше. Ребята, с которыми Бабагельды подружился по дороге, и с которыми мечтал служить в одной части, попали в разные группы.
Вместе с Бабагельды в машину сел и капитан Абрамов. Поздно вечером они остановились возле дома, стоящего у самого леса, а невдалеке суетились солдаты, которые пилили дрова. Они обернулись на звук подъехавшей машины и дружно закричали; “Ура!».
В этот день в часть прибыли призывники из Туркмении и Белоруссии. После размещения в казармах, ребят отправили в баню. Рядом с Бабагельды мылся высокий, лопоухий парень. Он обернулся и, улыбаясь, протянул Бабагельды мочалку.
– Друг, потри мне спину, а то самому несподручно, – попросил он.
– Ты из Туркмении?
– Да, – ответил Бабагельды.
– Ну, давай знакомиться, я Луговкин.
– А я Бабагельды.
– Ба – ба – гель – ды?
Луговкину, видимо, трудно было выговорить вторую часть имени. Он произнес его имя по слогам. – Это у тебя и имя, и фамилия сразу? – поинтересовался он.
– Нет, только одно имя…
– Тогда ты, пожалуй, пока не говори своей фамилии, я забыть могу, память у меня дырявая. Я вначале имя твое выучу, ладно?
– Смотри сам! – согласился Бабагельды и стал старательно натирать спину Луговкину.
– Молодец, – похвалил он, когда спина стала гореть, – с этого дня тебе придется тереть мне спину каждый банный день!
– Что?.. Что ты сказал? – вспыхнув, Бабагельды схватил Луговкина за плечо и повернул к себе. – Что ты сказал, длинный? Бабагельды видел, что Луговкин шутливо улыбается, разозлился и швырнул мочалку и мыло в угол бани.
Ребята стали оглядываться на них. Луговкин, видя, что его не поняли, пожал плечами и виновато улыбнулся.
– Ну, ты и в самом деле из горячих краев приехал, – и пошел поднимать мыло и мочалку. Вернувшись, он снова устроился рядом с Бабагельды.
– Я слыхал, что десантники любят пошутить, да, видно, это неправда.
– Мы пока не десантники. Вот станем ими, тогда… – ответил Бабагельды.
– А до этого я молчать должен, да? – удивленно спросил Луговкин.
– Теперь можешь и не молчать, – ответил спокойно Бабагельды и пошел одеваться.
Из бани ребята вышли в новенькой военной
