Борис Казанов - Полынья
- Нормально! Ничего.
- Пусть закроется люком. Заложится на крюк. Но чтоб выход был свободен.
- Понял.
Готово, открылась... А вода? Не сдвинулась с места! Какая-то ерунда... Почему ерунда? Ведь это газ, целое море на него давит. Если даже в рулевую вода не вошла, то почему она войдет в сферу? Поэтому и дверь выдержала, что воздух ее подпирает... Умница! Почему же ты не дошел извилинами наверху? Потому что догадки догадками, а работаешь не в канцелярии бога. И башка у тебя не размером с этот пузырь... Как же мог выскочить ученый, оставив радиста в закрытом, сухом коридоре? Ведь из другого места он выскочить не мог... Радист должен был спуститься сюда, после вылета ученого. Открыть эту дверь. Другого объяснения не было. Сфера входила в коридор и должна войти еще раз. Но вода стояла неподвижно.
Несчастный день!
Переборка как будто стала подрагивать. Придавило плечи. Внезапно увидел, что вокруг него воды нет, сухо...
Выглянул из-за двери, щурясь от слепящего блеска, наполнявшего коридор... Сфера вошла! А где вода? Вот она, сволочь... отходит к Грише. Если за ней идти, можно закрыть дверь. Пусть она перельется полностью! Ведь ты хотел именно этого. Но если сфера раздуется па корме, то они ее пленники, она их законопатит.
- Юра!
- Слушаю...
- Скажи Грише, чтоб немедленно выходил. Пусть всплывает, всплывает.
- Ясно.
- Стоп! Обожди...
Если пароход оторвется, он Гришу в воде нагонит. Выходить нельзя. А что же делать? Упустил такое за столом...
- Пускай стоит как стоял.
- Понятно.
Не успели они договорить, как воздушная волна потрясла корабль. Стоя в своем закутке, прикрытый металлической дверью, старшина увидел, как воздушная масса, пронизанная личинками света, разогнавшись в очищенном от воды промежутке, изо всей силы влепилась в море. И там, на корме, что-то дрогнуло, раздалось, повисло. Воздушная лавина проносилась и проносилась. А потом иссякла.
Тишина.
Пароход начало раскачивать, то поднимая, то опуская носовой частью. Почти оторвался, почти! Но не всплыл. И вот почему: не хватило у сферы силенок, отрубили ей крылья пузырями! Отрубили эти морские воздухоплаватели крылья и ей, и себе, и тебе. А ведь ты мог поднять "Шторм"! Без ничего, голыми руками... Зато ты подготовил его. Подготовил для рывка "Волны".
Наверх, туда...
Обрезал провод, отбросил крышку, поднялся. Хотя поднимался из газа в газ, почувствовал себя как в новой среде. Даже не ощущал тяжести костюма. Но это был, несомненно, воздух, сухой, хоть и плескался.
Сделал несколько шагов, не видя ни палубы, ни стен. Ни на что не смотрел, ни о чем не думал: двигался механически со схемой в голове.
Когда открыл рулевую, понял, что ничего не видит: такая тут стояла темень от больших окон. Газ был очень плотный, разлит, как вода. Причина в том, что они перелили сферу к корме. Купол, наверное, уменьшился в размере, вода подошла вплотную... Допустили ошибку! Надо было вначале войти сюда, а потом возиться с кораблем...
Что же делать? Переливать газ обратно! Все равно надо это сделать, чтоб выйти.
Однако стоял, водя вокруг лампой... Еще раньше, от нажима дверью, в рулевой возникли волны, и он чувствовал, как они отражаются от стен. Вдруг различил что-то - вначале как колебание. Вот оно, проплыло неподалеку, оплеснув. Вот - здесь, сейчас - там... Что-то смутное, лежащее горизонтально. Опустилось на доски, улеглось...
Кто это может быть?
Пот заливал лицо, старшина задыхался, не решаясь нажать на клапан, выпустить, что продышал... Надо подойти! Зачем? Чтоб убедиться... А что это даст? Пароход цел, все в порядке. Еще остался рывок "Волны". Надо лишь перегнать сферу, давление сразу изменится. Все станет на свое место.
Надо спешить!
В коридоре словно задул ветер. Это сфера возвращалась в удобное ей положение... Не дали ей разогнаться: впускали медленно, постепенно. Удалось установить такое соотношение при открытой двери в полость, что вода лишь входила в коридор, останавливаясь у входа. Теперь в паро.ход можно было свободно войти и свободно из него выйти.
Больше никаких полетов не будет.
Старшина почувствовал, что нс удержит сознания, если выйдет из "Шторма".
- Направь Гришу ко мне.
10
Издалека проступила желтая труба "Волны".
Ковшеваров так обессилел, что не сумел удержать равновесия. Отпустив трос, неожиданно опрокинулся вниз головой. Он бы порвал легкие, если б выбросило на поверхность. К счастью, Ветер страховал сверху и Гришу перехватил. Вдвоем с Суденко они затащили Ковшеварова в рулевую, где его удалось поставить на ноги. Отвесившись, водолазы уснули мгновенно, просыпаясь лишь для того, чтоб обновить смесь. Сегодня мозги не так одурманивал азот, как раньше. Но недостаток кислорода давал знать сильной утомляемостью, сердцебиением.
К этому времени были заделаны главные отверстия, и Ветер начал пробную продувку, чтоб проверить качество герметизации и общее состояние "Волны".
Сам принцип продувки прост: через одну трубку накачивают в отсек воздух, а через другую выходит отжимаемая вода. Расставляют трубки противоположно: нагнетательную ставят на уровень палубы, осушительную опускают до дна. Притом в самое глубокое место, куда наклоняется вода. Основное при расстановке трубок - найти верный угол продувки. Иначе воздух, поступающий от судового компрессора, не разыграет воду, а будет лишь прессовать ее в отсеке.
Суденко спустился в ахтерпик, где все крутилось, как в бочке. Трубки стояли отлично. Для клапана Ветер использовал простую брезентовую рукавицу. Вода убывала так быстро, что наверху образовалась воздушная подушка. Отсек был отжат примерно па метр. Ветер заваривал трещину. Хотя и капал, как чернилом с ручки (такая сварка под водой), но шов ложился ровный, без клякс... Мастер! Хуже варил Ильин - его заглушка к провизионке прилипала неплотно. Под крышку мог свободно пролезть электрод. Это был "непровар" некачественная работа. Вода в провизионке не двигалась. Суденко ощупал штуцер - вентиль был открыт. Понял, что провизионка еще не почувствовала воздуха из-за своего размера. Эта провизионка - прекрасный внутренний понтон. Она создаст главную силу для всплытия.
Теперь они ходили от отсека к отсеку, наблюдая, чтоб не изменилась расстановка трубок. Маршрут движения, разработанный наверху, пересекался в рулевой. Лампы освещали не палубу, а воду. Так их поставили умышленно, для просвечивания воздуха. Скоро должны были пойти пузыри, и все ожидали их.
Ветер опять не явился на свидание.
Оказался он в провизнонке, где уже все кипело. Ветер сидел в кипятке, раскручивал какую-то тряпку... Что всегда потрясало Суденко в характере технарей, так их настроенность на любую работу. Такой, как Ветер, будет терпеливо возиться с тряпкой несколько часов. А когда раскрутит, сразу почувствуешь, что совершил. Очистил осушительную трубу, и вода завертелась еще быстрей.
Суденко хлопнул его по плечу: "Как дела?" - два хлопка. Ветер ответил одним: "Резко!"
Ковшеваров, дорвавшись до стола, работал, как заправский телефонист:
- Как воздух, Жора? Как слышно?
- Хорошо.
- Ты в ахтерпике? Бульбы пошли?
- Нет еще.
- Даем воздушку!..
Выплеснулась последняя вода из ахтерпика. С выхлопом, как пробка из бутылки. Пошли "бульбы"-здоровенные пузыри. Иван перекрыл штуцер, завесил рукавицей осушительную трубу. Пускай воздух проймет ахтерпик, просветит его своим дыханием. Воздух в затонувшем пароходе похож на рентгеновские лучи. Он может пролезть в соломинку, в игольное ушко. Воздух ищет такие щели, куда не подлезешь. Ни со сваркой, ни с мешком пакли или цемента. А если он ищет, то всегда найдет.
- Жора! Глянь внимательно: какие-то пузыри на корме.
Присмотрелся против света лампы...
Всплывали не солидные "бульбы", свидетельствовавшие о нормальном взаимообмене воздуха и воды. Шла "газировка" - дождь мелких пузырьков. Она говорила о том, что палуба "Волны" проницаема. А если проницаема палуба, то смысла в продувке нет. Только непроизводительный расход воздуха.
- Жора, что травит? - нетерпеливо спрашивал Ковшеваров.
- Буксирное устройство.
- Начинается...
Травила не палуба, а ржавые болты, крепившие к ней станину буксира. Лучше срезать совсем: и вес уменьшится, и легче будет заваривать. На судоподъемах, как в медицине: лучше резать, чем лечить. Поэтому поднимают не пароходы, а какие-то обрубки - без надстроек, без мачт.
Спустился в баржу, где вода была возбуждена, раскачивалась всей массой. Когда воздух создавал напряжение в каком-либо месте, вода тут же гасила его, переливаясь в помещениях, как ртуть. Моторный отсек с парами нефти клонил баржу на борт, создавая разложение сил. Сейчас три отсека действовали как лебедь, рак да щука - каждый по себе.
Смогут ли три отсека оторвать баржу от грунта? Хватит ли прочности у баржи, чтоб удержать силу, какой ее наполняли? Неплохо было бы хоть чем-то ей помочь: опустить грунтососы, очистить борт от скоплений песка и грязи. Но заняться "Волной" всерьез, не оглядываясь на время, они не могли. А только так, между дел, используя отдых, который им полагался при всплытии со "Шторма". Потому что никто их не послал сюда для подъема парохода или баржи. Эта работа не засчитывалась вовсе.
