Борис Казанов - Полынья
- Почему вода всегда пресная на льдинах?
Суденко слышал разные мнения на этот счет и хотел узнать верное.
- Пресность кверху вымораживает. А соленый лед, как тяжелый, оседает.
- Вроде пирога?
- Почти.
Он был довольно приветлив в своей обстановке, этот угрюмый человек. Когда-то, в первый месяц, между ними даже намечалось что-то вроде дружеских отношений. Потом случилась эта история с Ковшеваровым. Довольно забавная, если не замечать суть. Когда Андала накрыл Гришу с сетью, тот выбросился с лодкой на островок - и бежать. Андала, пролетая над ним, крикнул, приоткрыв дверцу: "Ты куда, Григорий?" Ковшеваров остановился, решив, что это знакомый летчик с ледокола. Оказалось, Андала прочитал его имя на рюкзаке.
Сипло прогудела "Гельма", проснувшись.
- Из Саратова приплыла, - усмехнулся Суденко.
- Почему из Саратова?
- Петрович сказал: жена ждет в Саратове, в кустах малины.
- Там пьяных нет, - ответил Андала. - А жена его уже три года как померла. Маресальская она.
- Что-то плел такое.
- Объясню как-нибудь.
Андала не удержался, чтоб не посмотреть на часы: ему надо вести "Гельму" в Маресале. Чувствовалось, он не хотел торопить гостя, хотя и был удивлен, что тот сидит, просто пьет чай. А Суденко, испытывая его, тянул до последнего: если наступил момент отдыха, то грех им не воспользоваться. К тому же он знал, что Андала приготовил свои вопросы. Когда тянуть стало неприлично, спросил сам:
- В бумагах ничего нет?
- Все упаковано, в сургуче. Но я посмотрел: одни фотографии.
- Сколько, думаешь, там осталось людей?
- Думаю, двое: радист и мальчик.
- Выпрыгнул ученый?
- Кто же еще? Чеченя Федор Александрович, я его отлично знаю. - Андала затянул зубами бинт. - Я вот ломаю голову: почему они выскакивают? Если воздуха достаточно, если видели вас...
- А я думаю над другим - как они выскакивают? Откуда? - Суденко положил перед ним чертеж. - Трещины, что это?
- Это не трещины, - ответил Андала. - Просто незакрашенность, кромка люка. А дальше уплотнение, коридор. Диаметром примерно с мой.
- Зачем он?
- Построили в научных целях. Герметизация проверена. Делал кузнец. Это корабельный мастер. Еще поискать таких.
- А сообщается как?
- Через люки.
Суденко отключился на момент.
Теперь, когда замысел обрел конкретность, он почувствовал несовершенство цели. Как будто она осталась прежней - поднять людей вместе с пароходом. Но такая цель вдохновляла его в другой воде. Тогда просто не хватало идеи, чтоб ее осуществить. А идея, которая пришла теперь, казалась видоизменением рабочего приема. Откуда такое предположение? Неизвестно. Но он почти уверен: будет просто честная работа. А за главное он не ручается. В этой воде он не ручается ни за что.
Андала наблюдал за ним.
- Теперь поднимаешь?
- Начали готовить "Волну".
Суденко принялся было объяснять, но Андала слушал невнимательно.
- Ты все-таки мне ответь, - сказал он, - почему они выскакивают?
- Раньше я мог бы сказать так: видят небо, мираж...
- То есть бессознательно?
- Должно быть, так.
- А как же материалы? Батометр с фотографиями? Буек? - Андала опять подбирался к чему-то - крадком, медленно.
Разговор старшину утомил.
- Говори.
- Можешь проворонить радиста.
- Материалов там нет. Они знают о нас, как ты говоришь. Зачем же ему всплывать?
- Поэтому-то...
- Толя, можно тебя попросить?
- О чем угодно!
- Не мешай мне работать.
- Хорошо, понятно...
Над чем ломает голову этот мыслитель? Ученый выпрыгнул... Это еще надо доказать! Пока просто так, рассуждение. Но если из него исходить, что получается? Ученый выпрыгнул, потому что ушло течение... Тут одно из двух: или они не понимают ничего, или понимают все. Почему Чеченя выпрыгнул сразу после шторма? Он разгадал Полынью, разгадал "Шторм" и выбрал момент, чтоб спасти материалы. А второй - положим, это радист? Мог он там быть? По-видимому, необходим. Для подстраховки? Несомненно... Как она происходит, если вода врывается под таким давлением? Кто там будет думать! Да и почему буек должен появиться именно так, а не иначе? Все это несерьезно, Жора! Гаданье, какая-то игра... Нет, там что-то есть, есть. Андала прав: надо понять, что происходит. Иначе работа может потерять смысл.
Вернулся в пост.
Ильин и Ковшеваров возились с электродами, откусывая щипцами головки. Так их готовят к подводной сварке, чтоб не прилипали к борту.
- Со сферой придумали?
- Уговор был, был...
- Говори.
- Видишь, электроды... - Ильин присел от усилия, сжимая клещи. - Дадим ток - и будет гореть.
- А если там светильный газ? Да под таким давлением! Ополоумели...
Ненормальные идиоты! Больше выдумки не хватило, как поджечь этот газовый баллон объемом с целое судно. Бросить в него искру - это превратить в дождик и водолазов, и "Шторм".
- Пароход не взорвется.
- Почему же?
- Сфера куда глядит? У нее только башка, башка. А задница, задница...
- А ты как думаешь, Гриша?
- И я так... - Ковшеваров стряхнул с шаровар металлическую пыль. - Этой сфере сейчас хоть кишки вырезай. Она не оглянется.
Была идейка, хоть крошечная, в выдумке Ильина? Пожалуй, имелась простая реальная мысль - проверить сферу огнем. Неизвестно только одно: чем это обернется? Что такое кислородная сварка? Искры в пузырьках воздуха. Вода отбросит их раньше, чем сфера засосет в себя. Притяжение воды сильнее.
Думали трое, надо доверять.
- Как идея, Жора?
- Что-то в вашей галиматье есть, - вынужден был признать старшина.
- Работа меняется?
- Да.
Отправился искать Кокорина. Тот ездил куда-то с боцманом - мерили дно. Сейчас разбирали флагтухи лотлиня в шлюпке. Суденко еле дождался, пока он освободится.
- Давай звонок.
- Мы не готовы обслуживать.
- То есть как?
- Будем отходить на старое место, - сказал он. - Кажется, островки всплывают.
- Вначале выпустите нас. Потом отходите.
- Сдурел? То тебе мало двух якорей, а то...
Суденко взял его за плечи:
- Витя, гони!
Кокорин посмотрел, спросил тихо:
- Полезете за людьми?
- Лезем с проверкой...
Ильин зашнуровывал галоши, сидя на скамье. Ковшеваров щелкал кнопками, проверяя динамик и телефоны.
Старшина в размышлении смотрел на них. Потом сказал:
- Со мной пойдет Гриша.
- Почему не я? Почему не я?
- Потому что на страховке.
Ильин ударил себя кулаком в грудь:
- Сфера не взорвется! Клянусь...
- Отступи на шаг.
Вход в корабль обдуман им, рассчитан. Он обязан входить сам. Со всем остальным справится Гриша. А если они залетят, наступит Юркина очередь. Ильина мобилизует не представление об опасности, а происшествие. Поэтому его присутствие наверху обязательно.
- Следующий спуск - твой.
- Честно?
- Да.
Вышел проверить обслуживание.
Андрюха выбирал кислородный шланг, сматывая его с катушки на ботдеке. Это был шланг для резки, который они с Вовяном присоединили к 70-литровому баллону с кислородом. Суденко взял резак и, проверяя, сунул в ведро с водой. Резак травил кислород без нажима клавиша. Старшина начал разбирать головку, но не мог сосредоточиться. Тут вышел Ильин и взялся за дело сам.
Данилыч спросил:
- Вы что будете делать? Резать или варить?
Этого Суденко и сам не знал.
- На сварку тока меньше. Могу дать двести ампер.
- А на резку?
- Девятьсот.
- Давай на всю железку.
Ильин ткнул электродом в кнехт, проверяя на массу. Он стоял в одной майке, не обжигаясь под искрами. Аппарат работал как надо, и Данилыч ток выключил. Старшина сделал последние наставления: забрать решеткой иллюминатор и крепить лампу к шлему, чтоб освободить руки. Следовало также обернуть шлем слоем сырой резины. Теперь все это необходимо. Он был уверен, знал: они ворвутся в "Шторм" - во что бы то ни стало. Без этого не поднимутся.
Обернувшись, увидел птиц, которые пролетели над морем, громко хлопая крыльями. Вначале они были почти неразличными, но когда сели, вода осветила их.
Возле островков вода ожила, заиграла бликами. Если островки всплывали, то к чему это? Несомненно, какая-то перемена...
Ковшеваров, стоя в открытых дверях поста, делал приседания, размахивая руками.
- Возьмешь хорошие, сухие электроды...
Подняли Ветра.
Одеваться...
8
Посветлело так, что можно было обойтись и без лампы. Темнота отступила, и воду ненадолго озарил прекрасный серый свет, еще не задымленный лучами атмосферы. Спускаясь, он различал пузырьки газа, похожие на бусы, которые то рассыпались, то нанизывались на невидимую нитку. Порой проплывало, шевеля щупальцами, подводное растение, сорванное с места и теперь ищущее, к чему пристать, чтоб восстановить прерванный контакт жизни. Целые заросли из подводных растений образовывались в воде. Когда они раскачивались, от них во все стороны, как оловянная дробь, разлетались стайки испуганных рыбешек. Чуть пониже заросли сплотились в настоящий лес, и он остановился, ожидая, когда лес снесет с дороги. Но постепенно белесый свет, рассеянный в верхнем слое, начал фокусироваться глубиной, становясь контрастным, и этот истинно глубоководный свет все изменил на прежнее.
