Господин Моцарт пробуждается - Ева Баронски
— Тогда я… скажите, а где можно получить такие бумаги?
Сердитый взгляд агента так и пронзил его, так что Вольфгангу захотелось провалиться сквозь землю. Он беспомощно засмеялся.
Агент чуть заметно скривил рот. Вольфгангу послышался стон.
— В магистрате. Ради бога, обратитесь за помощью к моей секретарше, — Бангеман, не вставая, указал головой на дверь, а затем, прощаясь, скупо кивнул в сторону Вольфганга.
По ступеням магистрата Вольфганг поднимался с опаской. Слишком хорошо знал он это нехорошее чувство, когда истинные масштабы проблемы, с которой сталкиваешься, поначалу и не видны. Он проследовал за указателем «Паспортисты» и очутился в обширной конторе. Увидел людей, письменные столы, светящиеся ящички и остановился в растерянности. Как тут не хватало Петра! Наконец он обратился к молодому человеку, сидевшему на стуле у стены и монотонно кивавшему.
— Я… прошу прощения. Мне нужен паспорт.
Что? — тот схватился за ухо, что-то вынул, перестал кивать и посмотрел вопросительно.
Паспорт. Мне необходим паспорт.
— Да вы что? — молодой человек расплылся в улыбке. — Вот это да.
— Мне дали некие указания, но, право, я не вполне понимаю, как это…
— Садись, садись, всё как надо. Номер взял?
Вольфганг огляделся. Откуда-то шел ритмичный лязг, скорее всего, на улице проезжала тойота с открытым окном, только недавно одна такая с грохочущей музыкой напугала его до полусмерти.
— Номерки — там.
— Где? — Вольфганг посмотрел, куда показывал молодой человек, не понял, к чему он клонит, и пожал плечами. Тот резво вскочил, нажал клавишу на ящике у входа и протянул Вольфгангу миниатюрный листочек. Вольфганг радостно глядел на него. Дело оказалось проще, чем он думал.
— Садись, — инструктировал его паренек, — и вон там на табло увидишь, когда объявят твой номер.
— То есть это еще не мой паспорт?
Молодой человек состроил кривую улыбку, снова сунул в ухо горошину, которую прежде вынул, и лязг прекратился. И не успел Вольфганг обдумать его слова, и уж тем более — спросить что-нибудь, как его собеседник вскочил и побежал к одному из столов.
Он снова рассмотрел листочек. На нем было число 256. Он перевел взгляд на светящиеся коробочки, которые показал ему молодой человек, увидел там 248, потом 249 и начал понимать, что к чему. Выпрямился на стуле. У ближайшего к нему письменного стола сидела дама с серебристо-седой прической, она разложила бумаги и приложила руку к уху, а женщина напротив громко кричала, в чем-то ее убеждая.
— Эта не подойдет, нужна новая фотография, вам нужно пойти и сделать другую.
— Но это та же самая, что и на старом паспорте, я специально не выбрасывала.
— Нет, так не положено, нужно фото за последние шесть месяцев, и эта фотография все равно бы не подошла, тут неправильно снято, лицо маловато. Вот, посмотрите, правильно — как на плакате… — и она показала на большую афишу на подставке, с рядами портретов.
— И вот так будет выглядеть новый паспорт? — старушка трясущейся рукой и прищуренными глазами показывала на другую афишу.
— Совершенно верно. Но для этого нужно…
Вольфганг уже не слушал, он глаз не сводил с голубого прямоугольника, на который указала старуха. На нем были различные значки и портрет незнакомого человека, а рядом красовалось имя: Макс Мустерман. Вольфганг почувствовал, что у него во рту пересохло и щеки горели, услышал пиликающий соль-диез, возвещавший новый номер, и вскочил. 256. Над одним из столов загорелся зеленый огонек. Вольфганг неуверенно сел напротив дородной дамы, попробовал улыбнуться, набрал полную грудь воздуха и изложил свою просьбу.
— Старый паспорт у вас при себе?
Он покачал головой.
— Нет, я его…
— Но его нужно принести, нам нужно его изъять.
— У меня его… ну, у меня его нет.
— Значит, утрачен, — она кивнула, записала что-то на листе. — Тогда, пожалуйста, свидетельство о рождении.
— Утрачено, — попытался отвертеться Вольфганг.
— Утрачено? — она взглянула на него и насупилась. — У вас должен быть хоть какой-то документ. Регистрация. Заграничный паспорт. Водительские права?
Вольфганг только качал головой.
— Студенческий билет? Хоть что-нибудь?
— Ничего. Утрачено всё.
— Ну, если ничегошеньки не осталось, тогда вам надо в первую очередь новое свидетельство о рождении, — дама прямо на стуле подкатилась к другому концу стола; стул под ее весом щелкнул и закряхтел.
— Пожалуйста, имя, фамилия.
Вольфганг покосился на плакат. Потом на даму. Подумал, не пора ли встать и уйти.
— Мустерман, — тихо сказал он, — Вольфганг Мустерман.
— Мустерман? — весело переспросила дама. — Место рождения?
— Зальцбург.
— Место рождения — Зальцбург… Сейчас мы вас найдем, секундочку, вот… Мустерман! — она провела пальцем по светящемуся ящику на столе. — Эрих, Густав, Штефан, Симона. У вас только одно имя? — Вольфганг беспокойно ерзал на краешке стула. — Иоанн, Христосом, Теофил. Что-то не видать… — Она покачала головой. — Попробуем по дате. Дата рождения?
— Двадцать седьмое января.
— Угу, а год?
Он стал считать, соображать, пересчитывать, и в конце концов просто пожал плечами.
— Пятьдесят шестой.
— Та-ак, — она продолжала стучать по своим клавишам, — двадцать седьмое января пятьдесят шестого года… Пятьдесят шестого? — Она посмотрела на него испытывающим взглядом. — Ну тогда вы еще отлично смотритесь. — Она снова обратилась к своему ящику и снова покачала головой. — Нет, господин Мустерман, в списках у меня вас нет, значит, я не могу оформить вам паспорт.
— Но сам-то я есть! — Он схватился за полы куртки и потряс ими, как бы в доказательство. — Вы меня видите? Слышите? Мне совершенно необходим паспорт!
На секунду ему пришла в голову спасительная мысль — свидетельство о крещении! А что, если оно хранится где-нибудь в этом городе, в стеклянном ларце? Это равносильно чуду. Вольфганг вздохнул. Будь это и так, какой прок ему сейчас от старого свидетельства?
— Тогда вам нужно ходатайствовать в Зальцбурге лично. Вот только… Наверное, там у вас тоже попросят показать документы. Если уж положение совсем безвыходное, за вас должны поручиться родственники. Но это же не сложно… — Ее стул снова закряхтел и переехал к нему. Она внимательно вгляделась в Вольфганга. — Если ваши данные верны.
Не в состоянии отвечать, Вольфганг встал и поплелся вон из зала. Уже в дверях он услышал, как толстуха бормочет что-то про «ишь, хитренького» и расстроенно стал спускаться по лестнице.
Если все держалось на паспорте, он не сможет поехать в турне по Черному морю. По-видимому, такая карточка была у каждого, и благодаря ей каждый человек был учтен некой каверзной системой. У кого карточки не было, того не существовало. Он снова вспомнил спасительное свидетельство о крещении, и тут остановился, развернулся и побежал обратно к паспортистам, подошел к афише с портретом и внимательно изучил крупно отпечатанный
