Восемь тетрадей жизни - Тонино Гуэрра
Тонино бежит, сломя голову, обратно мимо тех же домиков. Он бежит и кусает деревья. Он собирает все цветы в палисадниках. С огромным букетом Тонино подбегает к дому красавицы. Утро. Возле дома уже стоит она, ослепительно одетая, и рядом два американских лейтенанта. Неподалеку — новенький «виллис». Они собираются в ресторан завтракать, с удивлением смотрят на Тонино, а он подносит девушке букет и произносит: «ЭТО НЕ ПРАВДА!»
Позже, совсем другие американцы, все-таки опять посадили Тонино уже в свой концлагерь. Он был слишком популярен.
* * *
Поет Тонино песню, рассказывает про свою военную любовь, Лора нам переводит, а пес Баба держится губами за ее юбку. Лора и Тонино любят животных больше славы. Кругом штук пятьдесят кошек разного возраста и вида. Сидят, внимательно слушают. Тонино рассказывает так, что не только Феллини все видит, но и у всех нас картины стоят перед глазами. Музыка его итальянской речи льется еще прекрасней и, кажется, что и перевод не обязателен. Чтобы не мучить Лору, мы часто просто сидим и слушаем эту итальянскую мелодию.
На дни рождения Тонино всегда приезжает Антониони и сидит на самом почетном месте. Он — всегда в светло-розовом свитере. Загорелое утонченное лицо римского аристократа с плоским орлиным носом и остановившиеся глаза. Маэстро не говорит, а лишь плавным движением руки может распорядиться убрать мешающие деревья или толпу папарацци. Тонино, наоборот — очень подвижный. Скорее вместе с Чаплиным они составили бы отличную пару. Тонино всегда в розоватой рубашке и в шерстяной кофте мельчайшего орнамента. Лицо его не тронуто загаром, и темные глаза сверкают. Тонино любит уютно сидеть в большом кресле и рассказывать.
Он рассказывает о своей матери, маленькой деревенской женщине в пышных черных юбках, и о том, как она приехала к нему в Рим, чтобы поклониться собору Святого Петра и увидеть, как живет уже взрослый Тонино. Тогда она привезла редкие семена белладонны, чтобы Тонино мог подарить их кому-нибудь, кто помогает ему делать карьеру. Тонино рассказывает о высоченном с черными усами отце в жилете и широкополой шляпе с сигарой. О том, как они вместе в тридцатые смотрели кино о жаркой Африке и кладбищах слонов, в то время как кинотеатр завалило снегом, и зрители не могли выйти на улицу. О том, как они со своим другом Джорджио Моранди хоронили старые истершиеся кисточки в клумбе под окном его мастерской. Рядом с Тонино каждый становится поэтом. Я имею в виду нас, не Моранди.
Дом, состоящий из множества прилепившихся друг к другу помещений, стоит на одной из двух вершин горы, вокруг которой расположился городок Пеннабилли. На другой вершине — монастырь. Там, где сегодня дом Тонино, когда-то давно стоял замок герцога Малатесты, потомки которого перебрались в Сантарканжело и Римини. И теперь Тонино — Малатеста, очень добрый герцог. Горы и холмы вокруг дома, как на фресках Амброджио Лоренцетти. По словам Лоры, где-то внизу — знаменитый Рубикон.
В доме, в саду и вокруг множество простых и интересных вещей. Огромные клетки без птиц, но полные цветных филимоновских и вятских игрушек — Тонино с волнением относится к России. Сад позабытых итальянцами деревьев — Тонино боготворит природу. Рядом домик как маленькая часовня, посвященный Андрею Тарковскому — Тонино восторгается Тарковским. Сад каменных символов для медитаций — Тонино любит Восток. Картины и пастели Де Кирико, Антониони, Рустама и самого Тонино, цветные рельефы и просто старые черепицы — Тонино человек искусства. Ковры, сюзане, восточные ткани, как у любителя-ориенталиста. Множество книг и не разобранных рукописей. Глаза разбегаются.
Тонино — мой друг, и я — друг Тонино. «Я люблю тебя больше всех!» — говорит Тонино на русском языке. «Да, да, — вторит Лора. — Он любит тебя больше всех!.. Ну, может быть, после Феллини…» Я в растерянности.
Какие у Тонино друзья! Сосед Джанни — антиквар и фантазер. Он вместе с Тонино засыпал лепестками роз весь путь, приехавшего в Пеннабилли далай-ламы, и Джанни преподнес ему старинный ключ от родного города. Джанни заботливо навещает Тонино каждый день, часто и утром, и вечером. Тонино любим многими в Романье.
Тонино поэт, но и гурман. Будучи в плену в компании голодных итальянцев, один раз он даже «накормил» всех, сыграв пантомиму приготовления тальятелли — домашней лапши. Он очень любит итальянскую еду, и сердится, и расстраивается, что мы, русские, недостаточно нахваливаем спагетти, равиоли, тарталини, лазанию… «Это феноменально! — восклицает он. — Всей Европе нравится, а этим — нет! Да у нас их восемьсот видов и сортов!» — возмущается. Я поправляю: «Раньше ты говорил — триста». «Спасибо», — мельком благодарит меня, не оценившего его гиперболу. «Да еще называют макаронниками!» — бормочет, всерьез сам себя рассердивший, Тонино. Я пытаюсь успокоить его, как могу. Говорю, что ведь и к нам тоже все это пришло из Китая, и без Марко Поло, что и у нас есть всякие беляши, чебуреки, манты. Или вот в твоей любимой Грузии — хинкали — увещеваю его я без малейшего юмора. Да и обзывают всех других тоже по еде — лягушатники, колбасники…. Слушал мою ахинею Тонино, слушал и вдруг, совсем обидевшись, сказал — «говно — хинкали». Все это на понятном мне русском языке.
Тонино — главный заводила в Пеннабилли, а возможно, и во всей Романье. Все дома в городе украшены большими и маленькими разрисованными солнечными часами. В одной уже заброшенной церкви целый музей — птичник, где стоят сотни чучел. Его идеи и фантазии с энтузиазмом воплощают многочисленные итальянские друзья. Его фонтаны опишет кто-то другой. Ресторан в Римини, «La Sangiovesa» придуман Тонино в старинных кирпичных сводчатых подвалах. В нем всегда его гости, а готовишься встретить Сарагину. Одну такую фарфоровую, с рисунка самого Феллини, подарил мне сам Тонино.
Тонино — замечательный великий поэт. Тонино всегда поэт. А стихи он пишет, как и Пазолини, на романьольском диалекте. Поэзией наполнены и его сценарии. Однажды в Петербурге, сидя в машине без переводчика, он советовал одной журналистке, назвавшейся сценаристкой, на своем русском языке — «Не надо быть только сценарист, тогда ты будешь писать им (режиссерам) сценарии так, как они хотят, что им надо, а надо быть поэт, и чтобы они просили, упрашивали».
Тонино любит всех своих режиссеров. Но последнее время он часто говорит одну фразу — Феллини, Антониони, осторожно! — Ангелопулос!!!
Вспоминается и другая — Венеция, Флоренция, осторожно! — Кижи!!!
Тонино — самый мой большой и любимый друг. Когда мне тяжело и
