СНТ - Владимир Сергеевич Березин
Раевский летел в качестве свиты.
Это был маленький самолёт из тех, что внутри отделаны полированным орехом и которые так часто показывают в фильмах про шпионов.
Накануне к нему пришёл Мильчин. Мильчин был успешен и напоминал картинку из модного журнала. У него была большая окладистая борода, подобранная волосок к волоску.
А Раевский был просто небрит. В жизни была не чёрная, а мутная полоса.
Переводчик был никому не нужен, все выучили английский – он развлекал себя этой метафорой.
В такой момент обрадуешься любой работе, а Мильчин как раз предложил работу. Надо было лететь вместе с каким-то богачом в Ирландию. Богачу нужен был референт – так теперь это называлось. Иначе говоря, переводчик и секретарь. А прежде это называлось «фигаро-здесь-фигаро-там». Или «труффальдино».
Раевский всё же насторожился – какой богач возьмёт случайного человека? Оказалось, что секретарь был, да сплыл – три дня назад разбился на мотоцикле. А Раевский нужен оттого, что жил в Ирландии. Недолго? Но ты работал с ними. Дело срочное, деньги большие.
Неясная тоска понемногу наполняла Раевского.
И когда Мильчин ушёл, он испытал облегчение. Но через неделю успешный человек позвонил и велел прийти в офис, как оказалось, буквально на соседнюю улицу.
Пришлось идти, но там его не представили богачу, а просто выдали пачку бумаг для подписи, а затем велели собираться в дорогу. За ним заехали утром, и скоро он увидел самолёт – небольшой, такой, какие показывают в приключенческих фильмах. Они должны быть отделаны внутри под полированный орех и хранить запах натуральной кожи. В таких самолётах герои пьют шампанское, удирая в финале с украденным миллиардом.
Он поднялся по трапу и впервые увидел богача – тот ему даже понравился. Его новый хозяин был толстяк, но не рыхлый и безобразный, а крепкий, как капустная кочерыжка. Он сидел за столом и ел, а вместе с ним орудовали вилками ещё два незнакомца.
Стол для слуг тут отсутствовал, хозяин сидел вместе с холопами, но подчинённость этих двоих чувствовалась.
Раевскому казалось, что сейчас ему в руки дадут какие-то документы и он начнет готовиться к ассистированию в очередном туре слияний и поглощений. Но вместо этого ему сунули в руку вилку и придвинули что-то непонятное на чёрной дымчатой тарелке. Он попробовал и не понял, что это.
– Мы летим за маслом, – сказал хозяин.
«За маслом, – подумал Раевский. – Теперь понятно. Санкции, импортозамещение, масло, контракт. Но почему в Ирландию, а не в Новую Зеландию? Впрочем, от такого перелёта я бы сейчас умер».
– Масло достали из болота, и мы его теперь попробуем, – сказали ему в ухо.
Раевский, не меняя выражения лица, посмотрел на хозяина. Лет двадцать назад он бы не удивился этому безумию, соединённому с деньгами, но нынче времена были другие.
– Ты будешь договариваться. Ты ведь знаешь этого…
Один из подчинённых подсказал: «Макмилана» – и добавил: «Археолога из университета». Он, видимо, любил точность.
– …Макмилана, и будешь ему объяснять наше дело. Про масло.
Раевский ничего не спросил, и правильно сделал.
– Ты газеты читаешь? Не эту дрянь про аборты и педофилов, а настоящие новости? Слышал про масло?
Раевский покачал головой.
– Нашли масло, – сказал хозяин. – Древнее масло, оно лежало в болоте. Мы его хотим съесть. Не всё, конечно. У нас тут бумаги, что нам оно нужно для науки. С финансами тоже всё решено – Андрюша за это отвечает. – (Один из сотрапезников поклонился, не вставая.) – А вот ты отвечаешь за то, чтобы это было быстрее, безо всякой там…
Хозяин помахал в воздухе рукой и вывел странную фигуру, которая показалась смутно знакомой.
Они ели и говорили о еде (четвёртый собеседник, впрочем, молчал – был он какой-то мрачный крепыш, и Раевский быстро распознал в нём телохранителя), говорили о том, что год грибной, но сезон кончается, а в холоде грибы растут неохотно. Когда температура падает до двенадцати, они замедляют свой рост, а потом перестают расти совсем. Скоро Раевский вернулся в своё кресло и задремал.
Тогда вдруг он вспомнил, что это за движение пальцев в воздухе, – это первый президент показывал какую-то загогулину, чтобы его речь была понятнее. Раевский давно уже забыл про эту загогулину, и нате – девяностые годы сгустились в салоне бизнес-джета, который был в то время невыплавленной сталью и невыработанной пластмассой, ещё и не думавшими соединяться в единое целое.
Бумаги ему всё же дали – выходило, что ирландцы действительно нашли в болоте огромный ком масла, больше ведра. Масло было сливочное, каким ему тут ещё быть. Древнее сливочное масло.
И толстяк, сидевший перед ним, собирался теперь намазать бутерброд. Прямо как в детской сказке про короля, решившего позавтракать.
Ну, с другой стороны, Раевский видал и не таких чудаков.
* * *
Они долго ехали до торфяных болот в далёком графстве. За рулём сидел телохранитель, по обе стороны от шоссе тянулся однообразный пейзаж. Раевский даже думал, что вот-вот зазвучит унылая музыка из известного кинофильма, где среди болот живёт страшная собака, намазанная фосфором. Но нет, тут была другая, соседняя страна и свои, отдельные истории. Выглянуло солнце, всё вокруг повеселело, они приехали в университетский лагерь, и Раевский пошёл к Макмилану. Всё оказалось проще, чем он думал.
Знакомец его не изменился ничуть, был весел, со всем согласился, но, конечно, не поверил, что эти люди, на фоне которых Раевский терялся, – учёные.
Он намекнул на то, что хоть масло осталось маслом, но вкус его наверняка отвратителен.
Раевский поинтересовался, не пробовал ли он сам клад из болот, и его былой товарищ, понизив голос, сказал, что не стал бы, даже если б это было свежее масло. Пока спутники Раевского паковали свою добычу в странный чемодан, Макмилан пошёл гулять со старым знакомым. Торфяные болота были точь-в-точь как в старом фильме, хотя тут была другая страна и другая история.
– А куда вы денете остальное? – спросил Раевский.
– В холодильник Национального музея. Впрочем, ему вряд ли что повредит, как мне кажется. Но вот в чём дело, mo caraiddearg[1], – (Макмилан, как и десять лет назад, не делал разницы между «советским» и «русским»), – у нас вышел спор. Тут действительно глухое место – сходятся границы трёх королевств. Постоянные войны – то есть стычки вооружённых людей, человек по тридцать с каждой стороны… Еду действительно прятали в болотах, где она могла превратиться в консервы, но я тебе скажу так – я не нашёл тут ни дерева, ни куска шкуры. Наши кельты прятали жратву в корзину, а не бросали просто так. А это значит…
– Это значит… –
