Жизнь и ее мелочи - Светлана Васильевна Петрова
2
Жизнь была долгой, и воспоминаний накопилось много. Хотя подобная зависимость есть не всегда. Иной оглянется в конце пути, а вспомнить нечего, одна обыденность, ни особых восторгов, ни страданий, ни ошибок. Мечты? А были ли они? У Захара были точно, но судьба не позволила им осуществиться.
Он ещё не родился, когда отец ушёл на фронт.
Вернулся в сорок пятом с новой подругой, однополчанкой, к тому же землячкой. Руку она носила на перевязи – немецкая пуля прошила запястье.
Военные врачи несколько раз оперировали. То ли не справились, то ли действительно ничего нельзя было сделать, но правую кисть в конце концов она потеряла. Ни о каком протезе речь не шла, после победы судьбой миллионов демобилизованных власти мало озадачивались. Родину защитили – так это ваш долг, остались живыми – и слава богу, теперь дышите, как умеете, не до вас – страну восстанавливать надо.
Мама Захара плакала: с безрукой живёт, а законную жену и сына бросил, даже повидаться не зашёл, деньги присылает, но нужны не деньги, а он сам.
По иронии судьбы капитан Головатый не достался никому: поздно вечером на тёмной улице родного города Сочи его ограбили и убили. Такое вот кощунство: не немцы на передовой, а соотечественники после победы.
Маленького Захара взрослые печали мало волновали, у него были свои ребячьи радости. Пока мама работала горничной в санатории, он с ребятами гонял мяч во дворе, купался в море до озноба и загорал на гальке до черноты. Детство вместе с радостью кончилось, когда маму съел рак.
Соседки качали головами: это ж надо, какая жалость, у бедного мальчика и родственников-то нет: мамкины погибли в войну при бомбёжке, об отцовых никто не слыхал. Местные власти уже собирались определить сироту в детский дом, когда бывшая любовница капитана выразила желание ребёнка усыновить. По тем временам неполная семья, молодость и инвалидность препятствием не стали – фронтовичка с орденами и медалями, ловко орудует культёй, квартира отдельная в посёлке Хоста, что в пятнадцати километрах от Сочи, дачный участок на Бытхе недавно получила, пенсию хорошую имеет и сверх того в школьной библиотеке работает, учебники выдаёт, а детдома переполнены, беспризорных детей после войны образовалось несметное количество. Так Нина Ивановна Колыванова стала Захару названной матерью.
– Идём со мной, не бойся, – сказала ему чужая женщина. – Я твоего отца сильно любила и тебя любить стану.
Отца он не знал и ещё долго плакал по ночам, вспоминая умершую маму. Новая оказалась доброй, сытно кормила, красиво одевала, отвела в первый класс. Она исповедовала простые истины: правда лучше лжи, нет худшего греха, чем предательство, а те, кто читают книжки, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор. Наставляла пасынка: уважай старших, не обижай слабых, не оглядывайся на увечных, в гостях не тянись за лучшим куском, бери тот, который лежит ближе, не поклоняйся деньгам и учись прощать. От неё, хранившей откровения гражданского мужа, мальчик впервые услыхал про страшную судьбу упразднённого советской властью казачьего сословия, которое со второй половины XVIII века считалось в России таким же равноправным, как дворянство, крестьянство и духовенство. И главное – узнал о своих предках.
Дед Захара, есаул Кубанского казачьего войска – то ли однофамилец, то ли потомок войскового судьи Антона Головатого, одного из трёх приближённых к Екатерине II казаков – честно служил царю и отечеству. В Гражданскую воевал в составе 1-й кубанской казачьей бригады Черноморского казачьего полка Добровольческой армии, в 1920 году расстрелян большевиками на задворках станицы Лабинская. Его беременная жена тайно ушла на юг, к морю, родила сына. От людей происхождение скрывала, но подросшему мальчику под строжайшим секретом рассказывала про репрессии, про выселение с насиженных земель и разграбление новой властью казачьих хуторов. Естественно, что, став взрослым, отец Захара казаком себя не называл, хотя, возможно, считал.
Школьный учитель воспитал в способном ребёнке интерес к истории, а Нина Ивановна этот интерес поддержала, наполнив тему казачества новым смыслом. Она много читала и пасынка приучила к чтению. «Казаки» Толстого и «Тихий Дон» стали настольными книгами, одно время он даже хотел после окончания школы записаться в Хостинское районное казачье общество – со временем казакам вернули некоторые атрибуты самобытной культуры, те, что могли работать на державность, но это была не внятная политика, а показуха, далёкая от действительности. Вот и общество на Платановой улице в Хосте закрыли – нашлись формальные причины.
Ностальгия по героическому прошлому пращуров Захара оставила, желания надеть по сути маскарадную форму поубавилось, а пришло намерение выучиться на историка – сочинение старшеклассника о преобразованиях царя Алексея Михайловича Романова, отца Петра I, победило на краевом конкурсе. Он вообще успевал по всем предметам, от физики до физкультуры, обладал редкой памятью, знал наизусть множество стихов, однако верх брала тяга к рисованию. В фонде районной библиотеки пересмотрел все монографии художников, прочёл их биографии, особенно его увлекла книга о профессиональном становлении Ван-Гога, близкого ему по стилю. К сожалению, городская картинная галерея Сочи собранием полотен не блистала, а учебных заведений живописи – при большом разнообразии музыкальных – не имелось вовсе, поэтому в планах Захара значилось художественное училище в Краснодаре.
Между тем Нина Ивановна, под стать семье возлюбленного капитана, оказалась человеком крайне невезучим. Мало потерянных в войну родителей и брата, нелепой смерти мужа и покалеченной руки: возвращая книгу на верхнюю полку библиотечного стеллажа, она упала со стремянки и сломала шейку бедра. В те годы отечественное эндопротезирование находилось в зачаточном состоянии, тем более в провинции, и пострадавшая осталась прикованной к постели, а для её воспитанника рухнуло всё сразу – и привычная лёгкая жизнь, и мечты.
Ах, мечты, мечты! Потеря эфемерной грёзы, которая, возможно, даже при самом удачном раскладе, никогда не будет воплощена, отзывается жестокой болью. Захар переживал, но деваться некуда – пока предстоящую дорогу он мостил не сам. По ходатайству группы военных пенсионеров, пасынка фронтовички определили в ученики к повару санатория «Хоста», и невинная жертва обстоятельств принялась старательно осваивать мастерство кулинара. Любопытствуя, как сочетание разных компонентов, рождают новый вкус, Захар думал и о том, чтобы оформить блюдо красиво. Особенно ярко проявилось художественное воображение молодого служителя кухни в кондитерском цеху.
Лучшие свои пирожные юноша приносил Нине Ивановне. Она умилялась:
– Ты ведь знаешь, Захарушка, я сладкого не люблю.
– Посмотрите, какие красивые.
– Опасно ценить красоту превыше всего. Она снаружи, а важное внутри.
– Мои и внутри хороши.
– Ладно, съем. Спасибо.
Жуя произведения пасынка, заводила любимую песню:
– Женишься-то
