Царь горы - Александр Борисович Кердан
«Господи, помилуй!» – мысленно перекрестился Борисов, понимая, что взрыв такой мощности накроет всех вокруг и уцелеть им поможет только Провидение.
Он плюхнулся на асфальт, осознавая всю бессмысленность этого действия, и замер, обхватив голову руками.
По счастью, граната от «Мухи» попала в радиатор «Урала», разворотив его в хлам. Раздался хлопок, и взорвался двигатель, но тротил в кузове каким-то чудом не сдетонировал, и большого взрыва не случилось.
Следом за выстрелом гранатомёта со стороны «гантамировцев» и с другой стороны – из-за железнодорожной ветки – застрочили автоматы и пулемёты. Трассеры от пуль прочертили сгустившуюся темноту, сходясь и расходясь в разные стороны. В ответ открыли огонь из своих укрытий «комендачи» и «ровэдэшники».
Аксаков, несмотря на приступы «дури», был командиром боевым и бывалым. Он быстро оценил обстановку.
– Вышка – огонь! – по ручной рации скомандовал полковник, и тут же заговорила «зушка» – установка спаренных ДШК, недавно размещённая на крыше пакгауза и до этого момента не находившая себе достойного применения.
Крупнокалиберные очереди взрыли асфальт в дальнем конце площади, пробив проходящую под ней газовую трубу. Газ полыхнул, осветив всю округу. Стали видны чёрные фигуры, цепью бегущие к комендатуре. По ним, теперь уже прицельно, заработали автоматы и оба пулемёта бэтээра.
Атака захлебнулась, и цепь атакующих залегла, продолжая поливать комендатуру свинцом.
Интенсивный огонь с обеих сторон не утихал ещё полчаса, пока по боевикам не ударила приданная комендатуре миномётная батарея. В отсветах пламени было видно, как мины взрывались среди залегших боевиков, как они начали отступать, унося с собой раненых и убитых, оставляя на асфальте лужи крови и россыпи стреляных гильз.
Среди своих обошлось без «двухсотых» – отделались несколькими лёгкими ранениями.
Два осколка гранаты, выпущенной из подствольного гранатомёта, зацепили капитана Лехмана, когда он закрыл собой Франю. Осколки прошли по касательной, и капитан даже в медсанчасть не пошёл, перевязали на месте. На рассвете он вместе с другими сапёрами благополучно эвакуировал начинённый взрывчаткой «Урал» на полигон за городом, где по частям взорвали весь тротил.
За «смертницей», которой военные медики успешно удалили пулю, к обеду приехали «законники» – два чеченца из грозненской прокуратуры, майор и старший лейтенант. Оба – надменные и холодно-вежливые. В сопровождении Аксакова и Борисова они прошли в медсанчасть к раненой террористке.
– Мы возбуждаем уголовное дело по факту причинения огнестрельного ранения гражданке Чеченской Республики Исмоиловой, – поговорив с ней на своём языке, сказал майор.
– На каком основании? – возмутился Аксаков.
– Она, беженка, спасалась от боевиков. А ваши люди открыли по ней стрельбу, невзирая на то, что она предупреждала их о своём статусе.
– А как же две тонны взрывчатки, которые эта «беженка» нам в подарок привезла? – хмуро спросил Борисов.
Майор смерил его с головы до ног леденящим взглядом:
– А вас, подполковник, я вынужден арестовать за противоправные действия. Гражданка Исмоилова только что указала на вас как на того, кто её незаконно удерживал… Кто ещё был с вами? Назовите фамилии!
Аксаков резко оборвал его:
– Майор, сбавьте тон! Арестовывать своего офицера я вам не позволю! Равно как устраивать ему допрос. Это прерогатива военной прокуратуры.
– Я буду жаловаться! – сузил волчьи зелёные глаза прокурорский.
– Это ваше право! – Аксаков приложил руку к виску. – А теперь честь имею! Прошу покинуть расположение вверенной мне комендатуры.
Чеченцы погрузили раненую в свой японский внедорожник и уехали.
– Плохо дело, – сплюнул им вслед Аксаков. – Эти рыть будут. Не нарыли бы чего на нашу голову… А я ведь, грешным делом, думал тебя, замполит, и Савицкого к госнаградам представить…
– Спасибо, Сергей Алексеевич. Только наградной надо писать на капитана Лехмана. Если бы не «Черепаха» – все бы тут полегли.
– Ладно, не суетись. С наградами как-нибудь разберёмся – нам бы только от «законников» отбиться!
Но отбиться не получилось…
Уже к исходу следующего дня из опергруппы пришёл приказ: подполковника Борисова и капитана Савицкого как дежурившего на блокпосту во время происшествия от службы отстранить и содержать под арестом во временном отделе внутренних дел до окончания служебной проверки.
Борисова и Савицкого, снабдив новыми матрацами и одеялами, разрешив взять с собой книги и письменные принадлежности, «ровэдэшники» препроводили в специально оборудованный «зиндан» – камеру для временно задержанных.
Аксаков, пожимая «арестантам» руки, напоследок утешил:
– Не дрейфьте, ребята! Я своих не сдаю! Разберёмся!
– Ты уж нас вытащи, командир, побыстрее! Новый год скоро… – отозвался Борисов.
Камеру соорудили в помещении бывшего холодильника. Под потолком прорубили небольшое оконце, в которое и голова ребёнка не пролезет. Но и на эту бойницу, порядка ради, снаружи установили ржавую решётку. Обычно «зиндан» использовался «ровэдэшниками» для задержанных чеченцев, нарушивших паспортный режим и комендантский час или совершивших какое-то незначительное правонарушение. Своих ещё ни разу не сажали…
В «зиндане» пахло сыростью и плесенью.
– А в тюрьме сейчас макароны дают, – сама собой у Борисова вырвалась фраза из «Джентльменов удачи».
Макароны по-флотски, или, как их прозвали «комендачи» – «чеченские пельмени», обещали сегодня дать на ужин. Питание в комендатуре, вообще-то, было организовано неплохо. Готовили еду свои же повара-контрактники в полевых кухнях в одном из пустых пакгаузов. И хотя Борисову сейчас макароны в горло не полезли бы, он продолжал балагурить:
– Забыли, что ли, про нас? Поесть бы перед сном не помешало… А то получается, как в анекдоте: «Товарищ замполит! А правда, что дети в Зимбаве не доедают?» – «Правда, товарищ солдат!» – «А нельзя ли так устроить, чтобы всё, что они там не доели, нам сюда присылали?»
Но Савицкий даже не улыбнулся.
– Если чеченцы приедут нас забирать, живым не дамся… – Он вынул из кармана «лимонку», вместо чеки у которой была вставлена большая металлическая канцелярская скрепка. «Значит, граната – та самая, что Савицкий извлёк из-под гражданки Исмоиловой».
– Ты как её сюда пронёс? Тебя что – не досматривали?
– Я же разведчик… – криво усмехнулся Савицкий. – Лучше я сам себя порешу, чем они меня на ремни резать будут… Вы же, товарищ подполковник, помните, что стало с лейтенантом и прапором из миномётной батареи?
Борисов кивнул.
Осенью лейтенант и прапорщик возвращались из отпуска, в Ханкале не стали ждать попутного бронетранспортёра, решили добраться до комендатуры самостоятельно. Поймали частника. Всё, что от них осталось, через день подкинули к комендатуре. Вместе с «видеоотчетом». Над ними измывались, потом ещё живых сварили в котле…
– Ты это брось, Николай, – сказал Борисов, хотя у самого кошки на душе скребли. – Комендант у нас – мужик. Он своё слово сдержит! Дай мне «эфку» – у меня сохранней будет…
– Трудно идти в разведку с тем, кто собрался на рыбалку… – отозвался Савицкий, но гранату так и не отдал.
Через трое суток его выпустили из узилища. Как пояснил начальник
