Райгород - Александр Гулько
В неполных три года Лина попросила «купить ей сестричку». Причем обратилась почему-то не к родителям, а к дедушке. Вероятно, подумала, что сестричка стоит больших денег. А то, что по серьезным финансовым вопросам нужно обращаться именно к деду, она интуитивно понимала уже тогда. Дедушка сказал, что он не против, но дело важное, он не может принять решение сам. Нужно обсудить с родителями. Переглянувшись, Рая и Паша ответили, что уже «собирают деньги».
И действительно, не прошло и полугода, как купили. Только не сестричку, а братика.
Узнав, что родился мальчик, Лейб сказал: «Летчиком будет! Как Нохум, вечная ему память…» Так мальчика назвали Наум, Нюма. В честь погибшего на войне брата деда. Кстати, Паша тестя тогда поддержал.
Гройсман опять потребовал созвать гостей. Зная, что переубедить его не получится, уже никто не возражал. Опять пришли многочисленные гости, выпивка лилась рекой, стол ломился от закусок. И опять принесли полкило серебряных ложек.
Единственная в семье, кто новорожденному не радовался, была Лина. Когда маленького Нюму принесли домой, она разрыдалась. Размазывая по щекам горькие слезы, потребовала:
– Унесите!
– Куда? – изумилась бабушка. – Он же тоже наш!
– Он твой братик! – ласково добавил Паша.
– Мне братик не нужен! – воскликнула Лина. – Я просила сестричку!
Ее успокаивали всей семьей. Мама предлагала новую куклу. Папа обещал дать покрутить домашнюю бормашину. Бабушка забрала внучку к себе, предлагала конфеты. Лина не успокаивалась до вечера. Когда с работы вернулся Гройсман и ему рассказали, что происходит, он пожал плечами и, обратившись к внучке, сказал:
– Ну не было сестричек, не завезли на склад!
Почему сработал именно этот аргумент, так никто и не понял, но Лина тогда плакать перестала. И даже попросила разрешения братика потрогать.
Спустя неделю-другую она уже помогала его пеленать и даже просила во время кормления разрешить ей держать бутылочку с молоком. В конце концов Лина сообщила родителям, что даже рада, что купили не сестричку, а братика.
– Почему? – поинтересовалась Рая.
– Он, когда вырастет, не будет с моими куклами играть! – пояснила Лина.
Гройсман рождению внука был рад не меньше, чем рождению Лины, даже, возможно, больше. Но из-за занятости никак не находил времени на него толком посмотреть. Как-то, вернувшись с работы, спросил у жены:
– На кого он похож? На Раю или на Пашу?
– Что-то ты раньше не интересовался… – заметила Рива.
– Я бы и сейчас не вспомнил, – усаживаясь за стол, сообщил Лейб, – просто все спрашивают, так я интересуюсь…
– Я знаю… – пожала плечами Рива. – Он похож… Он… – И вдруг резко, чуть не расплескав суп, поставила перед мужем тарелку и сказала: – На тебя он похож! Где это видано, чтоб за целый месяц не найти времени посмотреть на ребенка?!
Гройсман возражать не стал. Доев суп, обещал зайти «на днях». Но дни проходили, он был занят и времени по-прежнему не находил. Через пару недель Рива напомнила:
– Ребенку уже полтора месяца!
Гройсман опять пообещал навестить внука при первой возможности. И опять не находил времени. Прошел еще месяц. Рива постоянно ворчала: «Ребенку уже скоро в школу, а ты его даже на руках не держал!»
Однажды Лейб вернулся домой поздно и изрядно подшофе. Рива в очередной раз приготовилась сделать ему выволочку. Гройсман примирительно поднял руки, икнул и доложил:
– Был. Держал…
Паша много работал. Уходил рано утром, возвращался поздно вечером. Случалось, работы было так много, что приходилось брать ее на дом. В углу спальни Паша оборудовал что-то типа мастерской с медицинским столом, домашней бормашиной и больничным эмалированным табуретом. На столе стояли тигли, газовая горелка, ящик с гипсом, лежали инструменты. В коробке из-под обуви хранились слепки зубов, в ящике стола – многочисленные коронки, в том числе золотые.
Рая к столу не подходила. Более того, поглядывала на него с раздражением и даже с брезгливостью. Говорила, что не может спать рядом с чужими зубами. Требовала убрать «эту мерзость» куда-нибудь подальше.
– Куда? – растерянно спрашивал Паша. – Не в гостиную же! И потом… Это же мой заработок!
Но Рая отмахивалась: мол, тоже мне заработок. Паша расстраивался, обижался, но обиду скрывал. Он считал, что нужно проявлять терпение. Раечке тяжело, все же двое маленьких детей…
Рае действительно было нелегко. Она говорила, что устала, не хочет больше сидеть в декрете, мечтает поскорее вернуться на работу. Ей уже по ночам снятся пеленки, молоко, и, даже когда дети спят, ей кажется, что они плачут. Она больше не может! Ей хочется «отдыхнуть от этого дурдома». Паша понимающе кивал.
Риве позиция дочери была непонятна. Она еще не слышала, чтоб мама устала растить собственных детей. Тяжело, да! Но дети есть дети, а мать есть мать. Все через это проходят. Когда спросили, что по этому поводу думает Лейб, он сказал, что ничего не думает, пусть решают сами. Если нужны деньги, он даст. В итоге нашли решение – взять няню.
Первую няню Лина не приняла. Капризничала, отказывалась есть. Заявила, что боится находиться с ней в одной комнате. Няню уволили. Следующую Лина случайно облила горячим чаем. Обидевшись, та уволилась сама. Третья няня оказалась доброй и терпеливой. Но пьющей. Пришлось расстаться и с ней. В конечном счете на помощь призвали бабушку Риву.
Днем, пока Паша и Рая были на работе, Рива поразительным образом успевала приглядеть за внуками, убраться в доме и приготовить еду. Когда Рая возвращалась, Рива кормила ее обедом, после чего быстро убегала домой, чтоб успеть приготовить обед Лейбу. «А как иначе? – говорила она. – Он на второй день то же самое не кушает. Вчера были голубцы, сегодня потушу жаркое».
Соседи и родня спрашивали, как Рива все успевает. Та пожимала плечами, не понимала, что они имеют в виду.
Глава 8. Отдел
Так, в трудах и хлопотах, Гройсман незаметно для себя и окружающих дожил до шестидесяти пяти лет. Чтоб поздравить его с днем рождения, собралась вся семья. Из Сибири приехали Сема и племянники с женами и детьми. Из Райгорода прибыла делегация родственников и друзей во главе с Каплуном и Леей. Ну и, конечно, Рая и Паша с Линой и Нюмой. Только близких родственников набралось почти
