Укрощение тигра в Париже - Эдуард Вениаминович Лимонов
Тигр молчал, только тщательно обугливал пепел с сигареты в пепельницу, отчего спальня наполнилась едким дымом…
— Я все же склоняюсь к мнению, что ты алкоголик и тебе следует обратиться к доктору и начать серьезно лечиться. Может быть, вшить ампулу, если необходимо…
— Ты можешь думать, Лимонов, что ты хочешь, но я не считаю, что я алкоголик!
— Джизус Крайст! Кто же тогда алкоголик? Я?
— Ты, Лимонов, отказываешься видеть за моим пьянством объективные причины. Ты эти причины игнорируешь.
— Какие, боже!
— Такие, что я не удовлетворена жизнью, которую я веду с тобой…
— Не удовлетворена сексуально? — осторожно поинтересовался писатель, все же чуть-чуть опасаясь, что тигр вдруг закричит: «Да, сексуально! Ты меня не удовлетворяешь!»
Но, вонзив пальцы в алые волосы, фимэйл-тигр пожаловался на условия жизни:
— Ты забываешь, что я молодая женщина, что мне хочется показаться людям!
— Самцам, — иронически хмыкнул писатель.
— Ну и самцам, и что такого? Повертеть жопой, пострелять глазами…
— Ты же каждый вечер ходишь вертеть жопой и стрелять глазами, тигр!
— Ой, ты ничего не понимаешь, Лимонов! В кабаре я работаю. Я хочу иногда развлекаться. Мы же никуда не ходим!
— Во-первых, куда мы можем ходить, если ты каждый вечер в половине десятого удаляешься в кабаре? Во-вторых, я же тебе с первого дня твоего приезда сказал, что тебе ничто не запрещается. Ты можешь ходить, куда ты хочешь и с кем ты хочешь. Наш союз основан на добровольном желании обоих жить вместе. — Писателю самому не нравился учительский его тон, но что он мог поделать, он должен был время от времени доводить до ведома этого существа свои мысли.
— Я могу ходить! — закричал тигр. — Еще как могу! С другими мужиками. Но они все хотят меня выебать, рано или поздно. А я хочу ходить развлекаться с тобой, понимаешь!.. С тобой!
— Хорошо, хорошо… Мне это приятно. Но ты ожидаешь от меня, что я возьму тебя за руку и поведу развлекаться. Между тем ты отлично знаешь, что я бесталанный массовик-затейник. Сама ты тоже могла бы заняться нашими развлечениями. Где твои друзья, Наталья? Ты живешь в Париже около двух лет и не завела себе друзей. Даже с Нинкой познакомил тебя я!
Тигр молчал. Замолчал и писатель.
— Я не умею дружить с женщинами, — пробурчал наконец тигр, зажигая еще сигарету, — а мужчины все хотят меня выебать…
— Вот дилемма, Джизус Крайст… — рассмеялся писатель. — Миллионы женщин как-то решают эту проблему. Одна ты не можешь ее решить.
— Я не миллионы, — оскорбился тигр. — И перестань поминать Бога, в которого ты не веришь!
— Восклицание «Джизус Крайст!» — часть моей персональной лингвистической характеристики… В любом случае, тигр, брось пить, иначе рано или поздно мое терпение лопнет. Что ты, бля, делаешь из меня жертву! Теперь я должен втаскивать тебя пьяную на себе. Дожились!
— Я не была очень пьяная, я была нервная…
— Тигр, будь человеком!
— И все же и я в чем-то права. Я чувствую это… — Наташка заворочалась, поправляя подушку. — Я живу, читаю, пишу… Только за последний месяц я прочла и «Любовника леди Чаттерлей» Д. Н. Лоуренса, и «Великий Гэтсби», и «Тэндэр из зэ найт» Фицджеральда, и даже Эрику Янг. Плюс «Аутсайдера» Коллина Вильсона, которого ты мне дал, и Колетт, которую ты мне всегда ставишь в пример, и «Аду» Набокова… Но я не могу все время только читать и писать. И всякий день — одно и то же — кабак — дом, дом — кабак… Пою, читаю… Я теперь все время читаю, даже в кабаке. Они все там надо мной смеются… Потом я не уверена, что мне это нужно — все эти книги… Во всяком случае, мне нужно еще что-то, чего у меня нет. Мне скучно…
Он подумал, что, может быть, ей нужно жить с простым человеком, любящим небо и землю куда больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о небе и земле, как он советовал ей в первую их размолвку, когда она купила бутылку виски и отказалась уйти. Может быть, она села не в свои сани… Может быть, она была бы счастлива с аргентинским плотником, как Светлана, экс-жена Димитрия…
— Ну что я могу сделать, если тебе скучно, тайгер? Сделать что-то можешь только ты. Стань рок-звездой, найди в себе достаточно дисциплинированности. Заживешь другой жизнью! Уйди от меня, если тебе скучно со мной. Мне будет тяжело, но каждый должен жить своей жизнью. Ведь я тебя предупреждал — моя жизнь в каком-то смысле скучна, она в основном состоит из работы…
— Я знаю, — хмуро проворчал тигр. — Я хочу с тобой, не хочу без тебя…
Она еще хотела с ним. «Интересно, надолго ли ее хватит?»
— Ну что, пообедаем? — предложил писатель. Очередная лекция состоялась.
Глава седьмая
Я согласился выпить деми в баре, но сесть за стол наотрез отказался. Я не умею работать посетителем. Впрочем, Наташка и не ожидала, что я соглашусь. И все же она не может отказать себе в удовольствии указать мне на мои будто бы слабости.
— Несовременный ты человек, Лимонов.
Мы вышли из кафе к мосту Арколь и, перейдя дорогу, пошли по набережной к центру Парижа.
— Я именно современный человек и потому не люблю тратить время попусту. Сидеть в кафе — занятие девятнадцатого века. К тому же алкоголь в кафе дорог. За ту же цену вместо 50 граммов виски в кафе можно выпить полбутылки виски дома.
— Дома неинтересно. Я люблю сидеть в кафе. Видишь, какие мы с тобой разные!
Она остановилась, чтобы прикурить. Листья под нашими ногами скрежетали, как оцинкованное железо. Только несколько розовощеких букинистов в теплых сапогах (бутылка кальвадоса или коньяка наверняка спрятана между книгами) расхаживали по набережной. Я вытащил Наташку на прогулку. Мы направлялись в музей Великой армии.
— Разумеется, мы разные. Ты принадлежишь к поколению юных потребителей, раздраженных тем, что блага цивилизации не бесплатны, меня же возмущает сама эта цивилизация…
— Ох, какой ты важный, Лимончиков! Наверное, потому, что ты маленький. Ты принадлежишь к поколению недокормышей…
— Найди себе большого. Во мне 1,74. Я среднего роста.
— Я не хочу большого.
Она взяла меня под руку. Через некоторое время я выдернул руку.
— Не любишь ты ходить под руку и не умеешь, Лимонов. Ты должен держать руку твердо согнутой в локте, чтобы женщина могла бы на нее опираться.
— Это если
