Устойчивое развитие - Мршавко Штапич
* * *
Вилесов сидел в кабинете; он повеселел, ему, наверное, казалось, что история закончилась и скоро мы отправим любителя сугубо мужских журналов за гряду Большого Кавказа.
– О, Михал Валерьич! Организатор гей-туров! С чем пожаловал?
– У нас эпидемия.
– В смысле?
– Пидор-то не один. Есть у нашего Фёдора дружок возлюбленный.
– Да твою мать, че они тут все…
– А два пидора на завод в триста пятьдесят душ – это много или мало?
– Это два трупа вместо одного.
Было решено вызвать Аркашу, Фёдорова дружка, на ковер. Хорошо, что Аркаша был раздолбаем и к руководству на ковер его вызывали постоянно, – поэтому никто из коллег не обратил на это внимания. Начальника цеха пришлось поставить в известность, но он мужик надежный – мы знали, что он не выдаст нашу операцию по спасению заднеприводных. Мы обрисовали Аркаше ситуацию с его разоблачением, и Аркаша, видно, готов был убить Фёдора. Потом остыл, но в Грузию не захотел.
– Я Родину люблю! – заявил пидор Аркадий.
Ситуация окончательно вышла из-под контроля.
– Несговорчивые какие, одно слово… – но начальник цеха не успел вымолвить это слово, его остановил Вилесов.
– Слушай, Аркаша, ты поедешь с ним в Грузию, мы тебе два оклада на увольнение, там сыграете себе свадебку и живите. Тут тебе жизни не дадут.
– Во всяком случае я, – добавил начальник цеха.
– Но в Грузии нельзя, вообще-то, нам жениться, – пытался отстоять свою точку зрения Аркаша.
– Ты это не спеши, они со всей дури вон в Европу интегрируются и вот-вот доинтегрируются. А у нас… таких людей… точно женить не будут никогда, – урезонил Аркашу Вилесов.
– Не позволим, – утвердительно добавил начальник цеха.
Аркашу удалось уговорить. Вместе с Вилесовым он отправился оформляться в отдел кадров, а мы с начальником цеха вышли покурить.
– Прикинь, – затянулся он, – если пацаны узнают… Они же спросят приблизительно так: «Че это получается, сунул мужику под хвост – и тебе путевка в Грузию и два оклада? А если с бабой спишь, так ничего не положено? Вы там че попутали-то, а?»
Вернувшись обратно, я зашел к лидеру профсоюза Глаше: чаю попить и обсудить, как там дела у нашего ракового больного, Колегова. Но вместо этого Глаша с порога огорошила:
– Михаил Валерич, я говорила с отцом Арсением. Мне кажется, после Фёдора Калмыкова нам завод надо еще раз освятить. Отец Арсений точно не сказал, надо ли, у него таких случаев пока не было, но для людей, наверное, надо все-таки.
Никто, как говорится, не застрахован.
* * *
Кроме экскурсий, публикаций в СМИ и всяких группах в соцсетях завода, постоянных закупок по грантам и контроля за выполнением работ по ним, мне надо было ответить на прелюбопытный вопрос: как дать взятку губернатору, когда он ее даже и не просил? С этим я обратился к доброй русской девочке Маше. Отправил за ней в город Жору, и вот это было ошибкой.
– Михаил, ваш водитель решил, что я его… что я к нему имею… что я его… как сказать-то, господи. Что у меня страсть.
Женское расположение, по мнению Жоры, выражалось в том, что Маша дважды посмотрела в его сторону за часовую поездку. Первый раз она попросила его не курить. Второй раз – переключить дудук на другую музыку. Плешивый Ален Делон решил, что, если Маша на него смотрит, а уж тем более с ним говорит, значит, желает соития; поэтому Жора принялся намекать на секс. Хоть тут, хоть прямо сейчас.
Впоследствии наш разбор полетов звучал так:
– Жора, ты нахрена секретаря губернатора домогался?
– Миша-джан, она сама хотела, прям глядела, глазами жгла, я же чувствую, когда женщина не против.
– Дорогой Жора, она – мой гость; давай мы договоримся, что ты больше не будешь домогаться моих гостей.
– Ты тогда другого водителя найди, страшного. Потому что на меня женщины бросаются, – обиделся Жора.
Я извинился перед Машей, провел ей экскурсию по заводу и попытался как-то логично изложить историю про взятку. Как ни странно, она ничуть не удивилась:
– Так ты про пул. Да, есть такое. Только этим не губернатор занимается.
Оказалось, что есть такая практика, когда предприятия финансируют политическую партию, занимающую бо́льшую часть мест в законодательном собрании региона, и оттого с партией у предприятий выстраиваются «доверительные отношения», и партия как может способствует предприятиям. Налаживает подобные связи спикер парламента.
– Маш, а это законно вообще?
– Ну, кто-то же финансирует политиков.
– Маш, а со спикером можешь свести?
– Так ты же знаком с нашим комиком? Это Сергей Кашенцев. Пусть он и сведет.
Кашенцев – тот самый молодой депутат, бывший кавээнщик, который попросил построить физкультурный центр за тридцать миллионов рублей, – предложению обрадовался. Привез делегацию депутатов на завод, мы сделали пару новостей о «депутатском» контроле производства. А затем – внесли три миллиона в партийную кассу. Для этого, разумеется, пришлось купить щебня, потому что перечислять партиям деньги напрямую можно, только если у компании нет иностранного капитала, а у нас он был, проведенный через швейцарский фонд. Поэтому пришлось купить щебня и сделать взнос от физического лица. Адвокат Грицун подсобил, нашел какого-то бедолагу, который в жизни таких денег в руках не держал, и бедолага внес через банк три миллиона рублей, за что ему было честно заплачено пять тысяч.
Матвей Лукич отправился на встречу с губернатором, уверенный, что его выслушают и предпримут меры. Губернатор действительно его выслушал и потом (к слову, благодаря настойчивым напоминаниям Маши) направил нужные письма в природоохранную прокуратуру.
Представители законодательного собрания тоже проконтактировали с силовиками – в бане, снятой нами на берегу озера. Вилесов принял участие в той встрече и в красках расписывал, какой чудесный мужик областной прокурор, и что тот обещал приехать на завод, и что все у нас теперь на мази, и мы все вместе выпьем еще не раз, и у них с прокурором схожие интересы – любят покатушки на внедорожниках по пересеченке…
Однако, как и говорила Маша, прокурорским было плевать на указания губернатора, который вот-вот уйдет. И неудивительно, что всего через неделю после сауны Вилесов получил уведомление о необходимости утвердить лимиты на сброс вредных веществ в речку Всполошню.
Вообще-то, все было ровно по закону: если предприятие сбрасывает некое количество вредных веществ, которые превышают нормы, но при этом делает все возможное в рамках существующих технологий, то есть чистит отходы как может, но лучше этого уже никак, то оно должно утверждать лимиты на превышение норм. Но Матвей Лукич рассчитывал, наверное, как, «подружившись» с властями, мы
