Шум - Рои Хен
– Ни то ни другое.
– Приходите еще.
– Нет.
* * *
Серое небо похоже на огромное зеркало, в котором отражается асфальт. Зернистый, почти апокалиптический свет, серые люди, и кажется, будто контуры отделены от предметов. Ципора ищет скамейку, потому что не собирается просто взять и отнести книгу в свою квартиру. Это право Ему еще придется заработать.
Для начала она решает уйти подальше от бетона. Чтобы читать подобную книгу, нужно быть ближе к природе. Самая близкая природа – это пляж, и Ципора сворачивает было на улицу Геула, ведущую к морю, но останавливается. Геула значит избавление, спасение. Ничего себе название для улицы. Почему в этой стране все с мессианским намеком? Ципора переходит на параллельную ведущую к морю улицу, которая оказывается улицей Пророка Ионы. Пророков как грязи, думает Ципора, а вот свободной скамейки ни одной.
Но вот наконец и дощатый настил набережной, ноздри наполняет солоноватый запах моря. Зима в Израиле похожа на долгую осень, поэтому даже сейчас, в середине февраля, на улице плюс девятнадцать и толпы физкультурников, бегущих с таким отчаянием, словно за ними кто-то гонится. Хватает и бездельников, сидящих нога на ногу и наблюдающих за физкультурниками, как если бы смотрели спортивный канал. Ципора, которой нужно просто немного тишины, хорошо знает, что по-настоящему одинокой можно быть только среди людей.
Она намерена прочесть Библию и тем самым стряхнуть с нее лишнюю святость, превратить ее просто еще в одну книгу, которую прочла.
Это же своего рода антология, компиляция из разных авторов. Некоторые талантливые, не спорю, но и им не помешала бы рука хорошего редактора, желательно такого, который хоть немного приглушил бы манию величия главного героя.
Найдя наконец скамейку, которую не нужно ни с кем делить, Ципора усаживается, вздыхает и смотрит на море. Волны накатывают и отступают. В целом очень даже недурное зрелище. Может, и стоит приходить сюда почаще.
Знаешь, говорит она черному тому в руках, если я и пущу тебя к себе домой, то только из интеллектуальных соображений. Давай, покажи хоть одну убедительную строку, и тогда, может быть, я разрешу тебе подняться ко мне в квартиру.
Страницы выгибаются под ее большим пальцем, и… Стоп.
Я возлюбил вас, говорит Господь[22].
Хорошая строка. Внятная, убедительная строка. Такое чувство, что написана специально для нее. Но, как принято у проигравших детей, Ципора требует повторить – просит книгу показать еще одну-единственную строчку, чтобы доказать, что это не просто совпадение.
Страничная рулетка повторно издает сухой шелест. Стоп.
Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе[23].
Льстец. Ципора проверяет Бога в третий раз.
Блудница, слушай слово Господне[24].
Ну вот пожалуйста! Ципора торжествующе поднимает взгляд к небу. И вот это я должна пустить к себе домой? Цари Царей так разговаривают?
Исключительно справедливости ради Ципора дает книге еще один шанс.
И пристрастилась к любовникам своим, у которых плоть – плоть ослиная, и похоть, как у жеребцов[25].
Вот это вот учат в школе?
Она закрывает глаза и позволяет пальцу выбирать самому.
Мы помним рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы и дыни, и зелень, и лук, и чеснок[26].
Рот наполняется слюной. Бог что, приглашает ее на ужин?
И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем[27]. Екклесиаст права, мрачно соглашается Ципора, а потом думает: все-таки странная книга, читаю будто впервые.
Она задерживается то на одном стихе, то на другом. Балл Богу – балл ей, но игра, сначала веселая, вскоре становится утомительной, совсем как этот бесконечный бег спортсменов вдоль набережной. Но остановиться Ципора уже не может.
Строки берут за сердце, утешают, дразнят, злят и примиряют. И при этом Ципора знает, что если так же листать “Войну и мир”, “Винни-Пуха” или инструкцию по сборке шезлонга из “Икеа”, можно найти не менее убедительные фразы. Она поднимает глаза от книги, смотрит на вечно спорящие волны и рассуждает с ними в такт:
– Я пророчица? И какая же я пророчица, если не предвидела, что меня собьет скутерист? Почему не предсказала все беды, которые сыплются на меня? Если я пророчица, почему сорок лет назад не знала, что забеременею от человека, которому я не нужна, и рожу дочь, которая будет избегать меня?
Она помнит, кому поручались пророчества, она не дура. Но и не пророчица. Она знает, кто она. Пусть не поэтесса, но переводчица – безусловно, и совсем не бездарная переводчица, если вообще можно оценивать саму себя. А вот в сердечных делах, увы, она неудачница, даже если речь о воображаемом друге.
* * *
Ципора медленно бредет по набережной, смотрит на барашки облаков, сбившихся в кучу у горизонта, и думает – красиво рисовать Он умеет, тут ничего не скажешь.
Прямо перед ней на променаде упрямый малыш тянет пинчера за уши, пока его равнодушный отец болтает с владельцем собаки.
– Смотрите, чтоб не покусал, – встревает Ципора.
– Кто, Пинчи? – сюсюкает хозяин собаки. – Пинчи просто без ума от деток, скажи, Пинчи?
Пинчи в качестве ответа кусает мальчика. Не надо быть пророчицей, чтобы предвидеть такое, думает Ципора и удаляется под плач и лай.
* * *
– Капотасана, поза голубя, – объявляет инструкторка йоги.
Ее гибкие ученики разбросаны по променаду на матрасиках. Они все выгибаются так, как Ципора не смогла бы даже в воображении.
– Не забываем дышать, – напоминает инструкторка, и юная йогиня в ярко-оранжевых колготках усиленно глотает воздух, будто и правда вот-вот умрет от асфиксии, вызванной забывчивостью. – А теперь Ардха Эка Пада Раджакапотасана. – Инструкторка показывает девушке, как правильно выгнуть спину, заводит ей руку назад и помогает ухватить ступню согнутой ноги.
– Дыши, деточка, – искренне поддерживает девушку Ципора.
Дева успевает снисходительно улыбнуться ей, перед тем как взвыть от боли. Инструкторка бросает на Ципору осуждающий взгляд.
– Что смотришь?! – огрызается Ципора. – Это не я требовала от нее стать голубем!
* * *
Лимон солнца кажется подгнившим, поэтому закат Ципора решает не смотреть и возвращается в город. Тротуар захвачен хозяином бара, он выставил высокие табуреты и одноногие столы, а на стену повесил большой экран. Футбольный матч между сборной Израиля и сборной страны в пять раз большей, но при этом производящей в мире в разы меньше шума. Люди в баре проклинают мать арбитра, потом арбитр назначает сопернику Израиля пенальти и ему аплодируют. Все бросаются целоваться, и что с того, что рты набиты чипсами. Ципора бросает взгляд на экран.
