Шум - Рои Хен
А потом был страшный крик, на который сбежались врачи, медсестры и охранники.
– Она сумасшедшая! Она пыталась кормить грудью мою дочь!
Ципора бормотала что-то про Египет и римскую волчицу, но главврач потребовал, чтобы она немедленно ушла, иначе он вызовет полицию.
После двух лет звенящей тишины мать Нимрода, вторая бабушка Габриэлы, умерла от рака, и Ноа скрепя сердце предложила возобновить отношения, “чтобы у Габриэлы была бабушка”.
Ципора вспоминает это, и в ней нарастает желание позвать Габриэлу и попросить внучку поиграть для нее. В голове всплывает старая история, которую она слышала на уроках Библии: царь Саул впадает в уныние и призывает Давида, молодого известного музыканта, чтобы тот подбодрил его своей игрой. Странно, она не вспоминала такого со школьных времен.
Пророчица.
Ципора издает смешок, который эхом разносится по пустой комнате, правда, звучит он не так убедительно, как ей бы хотелось. Она пытается вспомнить имена пророчиц. Потрогав укус на руке, вспоминает – Дебора[20]. “Кем она была на самом деле? Фанатичка-воительница, если я не путаю?” Были и другие, Голос называл имена, а поскольку очевидно, что это ее внутренний голос, то она должна их помнить.
Ципора водружает на переносицу очки и идет к книжному шкафу за Книгой Книг. Раздувая ноздри и часто моргая, она перебирает книги: “Путешествия Гулливера”, “Моби Дик”, “Алиса в Стране чудес”.
– Фантастика, – бормочет она себе под нос, – ну и где же главная фантастическая книжка?
Так… Сократ, Спиноза, Исайя Берлин. Екклесиаст-то написан пораньше, думает она, блуждая взглядом по полкам. Неужели у нее дома нет Библии?
На глаза попадается потрепанный экземпляр “Поминок по Финнегану” – книги, которая была ее единственной библией в течение многих лет и которую она переводила с благоговением, пока не потеряла веру и в нее. На той же полке стоят и другие ее переводы, которые она не решалась открыть после того, как они были напечатаны. Чтобы не утонуть в кислом болоте ностальгии, она переходит к полкам повыше: Адриенна Рич, Аллен Гинзберг, “Маус” Арта Шпигельмана, стихи – Сафо, Цветаева, Иегуда Халеви, старые номера The New Yorker…
Занятие увлекает ее. Все-таки она книжная женщина. Ципора роется на полках, открывает шкафы, залезает под кровать, за диван, копается в кладовке, которая раньше была комнатой Ноа, находит плед, который, думала, потеряла еще прошлой зимой. В комнате куча картонных коробок, набитых старыми вещами, тут есть даже свернутый ковер, который она как-то нашла на улице, да чего там только нет. Там нет Библии.
Она, понятное дело, может включить компьютер и в два клика добраться до священного текста, но нет. От издателей, с которыми работает, Ципора требует передавать ей все материалы распечатанными на бумаге и переплетенными. По ее мнению, книга, прочитанная с экрана, такая же плоская, как экран. Твердо вознамерившись добиться цели, она одевается, собираясь отправиться в книжный магазин, но как только открывает дверь, до нее доходит – сейчас же суббота, шаббат.
Ципора закрывает дверь, снова устраивается на синем диване и прекращает, как и положено в шаббат, любую деятельность.
Тишина звенящая
Одетая во что-то вроде пончо, которое со стороны напоминает старое лоскутное одеяло, Ципора направляется в свой любимый книжный. Это независимый магазин, освещенный мягким светом, – собрание духовных деликатесов, которым заведует бессменная продавщица, обожающая столь же бессменных покупателей.
У самых дверей магазина Ципора резко останавливается. Все-таки лучше пойти туда, где ее не знают. Она не в состоянии повторять шутку про ботокс и аварию, чтобы объяснить, почему у нее распухла губа, да и вообще разговаривать с людьми сейчас она не готова. И Ципора выбирает большой сетевой книжный, там она решительно минует стеллажи с настольными играми, канцтоварами, пазлами и баррикадами из чашек с надписями.
– Я могу чем-то помочь? – подскакивает продавец.
Три психолога пытались и потерпели неудачу, – думает Ципора.
– Вы слышали о наших акциях?
А вы о личном пространстве?
– Ищете что-то конкретное?
– Книгу, – не сдерживается Ципора, – и, похоже, конкретно здесь это редкость.
Продавец ретируется с фальшивой улыбкой.
И как тут найти Библию? – озирается Ципора. По имени автора? Если да, то на “Б” или на “Г”?
Она изучает полки и замечает много старых знакомых. Привет, Вирджиния, привет, Наталия[21], кто поставил Маргарет Этвуд на “М”? Ципора переставляет книгу на нужное место. Не сдержавшись, проверяет, есть ли ее переводы на полках, и обнаруживает только последний. Хороший, кстати, перевод, только дешевая обложка с женским силуэтом на корешке все портит.
Ну, по крайней мере, тут нет опасности обнаружить экземпляр “Глубже моря” – единственного сборника стихов, который она когда-то опубликовала. Если Ципора натыкается на книжку в букинистических, то всегда поступает одинаково: покупает и уничтожает – в огне, в воде, рвет, кромсает ножницами. Всегда с неизменной ледяной бесстрастностью, словно исполняет гражданский долг.
Ципора берет с полки книгу, которой восхищалась в юности, но, проглядев первую страницу, кривится. Что же устарело, думает она, оригинал, перевод или я? Гудение ламп дневного света сверлит виски. Тому, кто делал тут освещение, нужно размозжить голову.
Сама виновата, призывает себя к порядку Ципора, бери то, за чем пришла, и вали отсюда!
Вот он, прямо перед ней. Черный том, мрачный и массивный, прямо фунт мяса, а не книга, а внутри, как в вагоне поезда, царит духота – от теснящихся слов. Она перебирает белые, как старые кости, и тонкие, точно доисторические саваны, страницы.
Внезапно рядом возникает продавщица и с улыбкой информирует:
– Бестселлер последние пять тысяч лет.
– Это для моей внучки, – бормочет Ципора, – в школе понадобилось.
– Тогда не подойдет. Это версия с комментариями.
– А чем не угодили комментарии? – спрашивает Ципора.
– Учителя не хотят, чтобы ученики пользовались ими на экзаменах. Пройдемте к кассе, я принесу вам издание для школ.
Ципора злится. На Бога. Он все еще преследует ее, морочит. Это Он подослал продавщицу, чтобы та вынудила Ципору купить Его книгу. Агрессивный маркетинг, с которым она вынуждена сотрудничать.
– Так вы говорите, ищете книгу для вашей милой внучки?
– Она не милая, – цедит Ципора. – Она виолончелистка. – “Виолончелистка” она произносит, агрессивно выдвинув вперед подбородок.
– Супер, – отзывается продавщица с понимающей улыбкой. – У нас есть Библии в потрясающих цветных обложках. Девочки обычно выбирают розовый, зеленый или бирюзовый.
– Я тороплюсь.
– Тогда розовый.
– Нет! Принесите мне черный. Это цена?! Просто грабеж. Кому, интересно, идут авторские отчисления?
Ципора долго роется в сумочке. Почему каждый раз, когда ей приходится искать кредитку в кошельке, ей кажется, что она тормозит весь мир?
– Пакет – или мы заботимся об
