Последняя книжная лавка в Лондоне - Маделин Мартин
На улице лил дождь, и внезапно прозвучавшая сирена воздушной тревоги заставила женщин пробежать под ливнем через слякоть сада. «Энди» возвышался в темноте подобно спящему зверю, чей горб был покрыт щетиной, щетиной из веточек помидоров, прораставших из земли. Но когда Грейс вошла внутрь, ее нога по щиколотку погрузилась в лужу ледяной воды.
Она вскрикнула от удивления и выскочила обратно.
– Это мыши? – спросила миссис Уэзерфорд и в ужасе отпрянула прочь.
– Он затоплен, – ответила Грейс и безуспешно потрясла мокрой туфлей. – Нам придется отправиться на станцию Фаррингдон, пока «Энди» не высохнет.
Она сразу направилась обратно к дому, ее промокшая и отяжелевшая туфля издавала издевательский хлюп при каждом шаге. Миссис Уэзерфорд бросилась за ней, но не стала готовиться к походу на станцию метро.
– Если мы поторопимся, то все еще сможем найти приличное место, – вежливо произнесла Грейс, пытаясь поторопить миссис Уэзерфорд.
Уже перевалило за восемь, обычно в это время немцы начинали свои ночные налеты. Скорее всего их отпугнула плохая погода. Но все равно станция метро к настоящему времени скорее всего уже была забита людьми. Грейс наблюдала это во время своих ночных дежурств. Люди лежали бок о бок везде, где могли найти место, незнакомцы прижимались друг к другу так же тесно, как члены семей. Люди ложились не только на полу платформы, но и на лестницах, эскалаторах, а некоторые смельчаки спали даже между рельсами.
Миссис Уэзерфорд села за кухонный стол и налила себе чашку чая из термоса.
– На все это нет времени. – Нервы Грейс были натянуты до предела, она больше не могла сдерживать своего беспокойства. – Мы должны идти.
Миссис Уэзерфорд вздохнула и отставила чашку.
– Я не пойду, Грейс. Я хожу в «Энди» только для того, чтобы успокоить твой разум, но, признаюсь, я никогда не спускаюсь в бомбоубежище днем, когда тебя здесь нет. – Она моргнула, медленно и устало. – Я не пойду на станцию метро.
Раздражение, которое минуту назад испытывала Грейс, сменилось глубоким отчаянием.
– Но это будет небезопасно, – слабо возразила она. Девушка уже поняла, что спорить было бессмысленно.
Миссис Уэзерфорд не потрудилась ответить, только удрученно уставилась в пол. Ее лицо было искажено страданием, пока она сидела на бело-желтой кухне, которая когда-то представляла собой светлое и жизнерадостное место, а теперь казалась унылой и холодной. Пожилая женщина снова начала заботиться о своей внешности, но носила она теперь только темную одежду вместо своих домашних платьев в цветочек, каждое из которых затягивалось на талии все туже и туже по мере того, как она теряла все больше веса.
Она больше не посещала собрания Женской добровольной службы, не готовила изысканные обеды и не делала ничего, что могло бы показать, что она старается жить дальше, а не просто выживает. Ее жизнь стала похожа на книгу, полную пустых, однообразных страниц, которые нужно перевернуть. И целью этого монотонного существования было одно – добраться до последней страницы и покончить с ней.
Той ночью Грейс осталась дома с миссис Уэзерфорд, решив найти хоть какой-то способ убедить пожилую женщину присоединиться к ней на станции метро в будущем. Однако каждая последующая попытка была встречена отказом, а один раз – рыдающим признанием в желании присоединиться к Колину. Грейс не могла противостоять чему-то столь же ужасному, как материнское горе.
До конца сентября город бомбили по ночам, и дневных налетов стало намного больше. Но Лондон каким-то образом приспособился.
В конце концов, никто в мире не обладал такой же силой духа, как британцы.
Они были бойцами. Они могли с этим справиться.
Магазины начали закрываться в четыре часа дня, чтобы дать своим сотрудникам возможность поспать до начала их ночных смен. Теперь почти у каждого было две работы. Одна, которой они занимались днем, а вторая – добровольческая деятельность по ночам, будь то тушение пожаров, высматривание бомб, поиск выживших в завалах или оказание медицинской помощи там, где это было необходимо. Лондон оживал ночью, чтобы помогать.
Грейс обнаружила, что может высыпаться за короткое время, моментально погружаясь в глубокий сон без сновидений.
Очереди у станции метро и бомбоубежищ начинали собираться до восьми при неизбежных звуках первых сирен воздушной тревоги. Люди приходили пораньше, чтобы успеть занять лучшее место на полу. Или на койке, если удача оказывалась на их стороне.
В итоге люди привыкли спать полностью одетыми. Некоторые даже признавались, что принимали ванну в нижнем белье, так как боялись быть застигнутыми врасплох и не хотели, чтобы их нашли мертвыми в чем мать родила.
И тем не менее, вопреки потрясениям и неопределенности, письма продолжали поступать в почтовую службу. Почтовые отделения, несмотря на взрывы и поврежденные здания, работали при свечах и вывешивали на дверях объявления, что они по-прежнему открыты. Однако, видеть почтальона с письмом в руке, который стоял перед домом, превратившимся в груду обломков, всегда было крайне печально..
Что бы ни мешало работе Королевской почтовой службы в начале войны, теперь ситуация понемногу налаживалась, и Грейс получала письма от Вив и Джорджа с большей регулярностью. По иронии судьбы, в своих письмах они теперь выражали большую озабоченность, беспокоясь о безопасности Грейс не меньше, чем она беспокоилась об их безопасности.
После того, как Грейс написала Джорджу о своих чтениях в метро, он предложил ей новую книгу «Саут-Райдинг» Уинифред Холтби. Экземпляр этой книги был доставлен ей в магазин из «Симпкин Маршалл» только этим утром. Ее суперобложка была яркой и глянцевой.
На улице стояла прохладная, промозглая погода, но иногда проглядывало солнце. Покупатели еще не заходили в магазин, а мистер Эванс был занят своей «работой» в разделе истории. Поэтому Грейс устроилась в маленьком уголке у окна.
Луч солнечного света пробился сквозь облака и озарил ее нежным теплом. Грейс на мгновение остановилась и провела пальцами по обложке книги, наслаждаясь тишиной и покоем. Наслаждаясь радостью чтения.
Обложка была гладкой, с черными буквами на желтом фоне, усеянном маленькими красными домиками. Грейс подцепила кончиком пальца переплет книги и открыла ее. Еще не разработанный корешок скрипнул как древняя дверь, готовая раскрыть тайный мир.
Девушка перелистнула страницы до первой главы, и в пустом магазине раздался их тихий шелест. От бумаги и чернил исходил особый аромат, который невозможно описать, он знаком только истинному читателю. Грейс поднесла книгу к лицу, закрыла глаза и вдохнула этот чудесный запах.
Подумать только, ведь год
