Венера в русских мехах - Татьяна Васильевна Бронзова
Даже увидеть ее казалось ему счастьем.
8 июня 1990 года стройный, но уже немолодой француз стоял у дома на Казначейской улице. Дом был весь в лесах. Вместо окон зияли пустотой дыры, а за ними проглядывались порушенные стены квартир. Шел капитальный ремонт здания.
Где теперь ее искать? Обратиться в адресное бюро? Но он не знает ни ее отчества, ни года рождения. А если она вышла замуж и поменяла фамилию? Хотя попытаться можно.
В адресном бюро очаровательная девушка заявила, что с теми данными, которые он ей дал, легче найти иголку в стоге сена.
– А если за отдельную плату, – проговорил с надеждой в голосе Николя и протянул ей сто долларов.
Девушка немного подумала и, взяв валюту, проговорила:
– Хорошо, я попробую, но это может быть очень много адресов. Будете обходить?
– Да, буду, – улыбнулся ей Николя.
– Хорошо, давайте ваш паспорт.
– Зачем?
– Как зачем? Я должна зафиксировать, кому я дала адресные данные.
– Пожалуйста, – ответил Николя и протянул свой французский паспорт.
– Так вы иностранец? – разочарованно протянула девушка, возвращая ему сто долларов. – К сожалению, я не могу дать вам справку, вам надо обращаться только через ваше консульство.
– Ну а если без паспорта, если вы не будете фиксировать мой запрос, – просительно смотря на нее, Николя вернул ей стодолларовую купюру и прибавил к ней еще одну.
Соблазн был очень велик. Девушка заколебалась. Но когда она уже решила согласиться, так как за одну только справку она получала деньги, равные ее зарплатам за три месяца, у нее вдруг мелькнула мысль: «А почему он не хочет делать это через свое консульство? Может, он хочет убить эту Воронцову?» Ее охватил страх. Если он убьет, потом могут вычислить, что справку он получил от нее, и тогда она окажется в тюрьме! И все из-за каких-то двухсот долларов? Да и вообще, почему она будет помогать убийце? Воображение ее разыгралось, и она, решительно отодвинув деньги, жестко произнесла:
– Есть порядок, обращайтесь в консульство.
Николя знал, почему он не будет обращаться в свое консульство. Просто по одной фамилии и имени там никто никого искать не будет, если только это не будет нужно для блага и безопасности Франции. А взятку в консульстве никто никогда не возьмет.
Именно здесь, сейчас, у этого окошка решалась его судьба.
– Тысяча, – сказал Николя и положил купюры. Он готов был выложить сколько угодно денег. Он готов был обойти сколько угодно адресов. – Я люблю ее! Помогите мне ее найти! – сказал он в отчаянии.
Девушка не поверила. Глядя на немыслимую сумму денег, лежащую сейчас перед ней, она совсем испугалась. Ее воображение рисовало ей страшные картины. Постоянные истории о киллерах и их жертвах, которые она регулярно видела в новостях по телевизору, в последнее время не давали ей спокойно заснуть. Она за каждым углом ожидала встретить убийцу или грабителя. Человек, положивший перед ней такую сумму денег, напоминал ей персонажа ее кошмаров…
«Киллер! Наверно, ему обещали большие деньги, что он тысячей зеленых швыряется», – подумала она.
– Обращайтесь в консульство, – упрямо повторила она, отодвинув от себя пачку денег.
Когда иностранец, так подозрительно хорошо говорящий на русском языке, отошел от ее окошка, она набрала «центральную».
– Центральная? Говорит справочная 43. Очень подозрительный человек с французским паспортом, прекрасно говорящий по-русски, интересуется гражданкой Викторией Воронцовой. Передайте по всем службам: справку не выдавать, – проговорила она и добавила с трагизмом в голосе. – По-моему, он киллер.
Девушке было бы очень обидно, если бы другая вместо нее взяла бы эту тысячу. Теперь она была спокойна, так как все справки служащие получали только по запросу в «центральную».
Неудивительно, что при обращении в другие справочные службы, которые Николя с трудом находил по городу, он везде получал отказ.
– Мастерская! – вдруг озарило Николя, – Наверняка Петр знает, что-нибудь про нее.
Это была его последняя надежда. Опять бешено заколотилось сердце. Довольный тем, что помнит еще адрес на Петроградской стороне, он поймал машину.
С волнением Николя поднялся по ступеням к мастерской и нажал на звонок. Дверь открыл незнакомый мужчина. Руки его были в глине, и он торопливо продолжал протирать их тряпкой.
– Простите, я к Волгову. Он дома? – спросил Николя с надеждой в голосе.
– Волгову?! А вы кто? – изумился мужчина.
– Я его друг.
– Друг? – с сомнением в голосе спросил мужчина. – Если друг, то должны знать, что Волгова здесь нет.
– Простите, я давно не был в Ленинграде.
– Как давно? – продолжал, подозрительно глядя на незнакомца, мужчина.
– Двадцать лет.
– Двадцать? Тогда понятно. Волгова давно выгнали из Союза художников. Теперь здесь работаю я.
– А где же Волгов? – Николя хорошо понимал, что следует за тем, когда выгоняют из творческих Союзов.
– Я не слежу за его биографией, – отрезал мужчина. – Все? Ваши вопросы закончились? Я могу вернуться к работе?
– Да, конечно, – обреченно сказал Николя.
Оборвалась последняя ниточка. Дверь мастерской захлопнулась.
Самолет на Париж вылетал рано утром. Купив билет, Николя ночью вышел из гостиницы «Европейская» и медленно пошел по Невскому проспекту, решив повторить тот путь, который они с Вероникой проделали в свое первое путешествие по городу. Прошло уже двадцать лет с того дня, а Николя казалось, что это было совсем недавно. Время не стерло его ощущений и воспоминаний.
Он шел по этому удивительно прекрасному городу, небо было таким же нежно-голубым, так-же вокруг было много гуляющих туристов, приехавших посмотреть на «белые ночи», так же бегали речные трамвайчики по Неве, а тоска сжимала его сердце все больше и больше. Не было самого главного. Не было рядом Вероники!
Рано утром таксист доставил его в аэропорт. Задержки вылета не было, и, устроившись в салоне первого класса, пристегнувшись ремнями безопасности, Николя Леви вылетел в Париж.
«Господи! Услышь меня! Помоги мне найти мою Веронику! За что ты так поступил со мной? Почему позволил разлучить меня с ней? Дай мне хотя бы увидеть ее! Если ты хотел испытать меня, то это испытание слишком затянулось! Мне плохо! Я задыхаюсь! Я в полном отчаянии! Я люблю ее! Я не хочу больше жить без нее! Если ты милосерден, то помоги же мне, Господи!» – молился Николя, сидя у окна в салоне самолета со слезами на глазах и обращаясь к широкому простору небес. Он устал жить надеждами, а они рушились с каждым годом. Как будто весь мир восстал против них.
Эпилог
