Венера в русских мехах - Татьяна Васильевна Бронзова
Всегда твой Николенька».
Николя вложил письмо в конверт, положил туда фотографию и ощутил впервые за эти месяцы радостное чувство.
Глава 4
Знакомый Гюстава Мишель Брэдли летел в Москву со служебными бумагами для посольства, в которые он и заложил данный ему конверт. Прилетев в аэропорт Шереметьево, он благополучно прошел таможню как дипломатический работник без всякого досмотра. В первый же день он приобрел советский конверт с маркой, вложил в него письмо, фотографию и записку с адресом своей знакомой. Вывел по-русски адрес и фамилию девушки, старательно заклеил, послюнив палец, и вышел за территорию французского посольства в поисках почтового ящика. Этот ящик оказался на удивление совсем недалеко, буквально в пятидесяти метрах, на противоположной стороне. Довольный тем, что честно выполнил просьбу своего приятеля, Мишель вернулся на свою территорию.
Он не мог знать, что корреспонденцию всех почтовых ящиков вблизи посольства отправляют на досмотр в соответствующие органы. Письмо Николя попало в руки молоденького солдата, только что определенного на эту службу. Он неумело распечатал конверт, оторвав треугольник заклейки.
– Попадет, – испугался новобранец и, оглядевшись, сунул надорванный конверт в карман брюк. Надо было срочно избавиться от улики. Солдат попросился в туалет. Там разорвал все на мелкие кусочки и спустил в унитаз. Довольный, что его не засекли за нерадивость, солдатик вернулся на место и, взяв следующий конверт, старательно стал водить местом заклейки над паром.
Глава 5
Прошел месяц, пошел второй, а Вероника так и не ответила.
– Никуда письмо не могло деться, – говорил Мишель Николя, вернувшись в Париж. – Я все сделал, как надо, а за то, что она не хочет тебе писать, я не отвечаю. Сам подумай, какие у нее с тобой перспективы? Никаких! Она выбросила тебя из головы и все!
– Вот, сам говоришь «из головы», а не из сердца, – возражал Николя.
– Какая разница, – отмахнулся Мишель.
Глядя на Веронику, стоящую с ним у Мариинского театра, Николя не мог поверить, что она разлюбила его. Сердце говорило ему обратное всем доводам Мишеля, которые поддерживал и Гюстав:
– Знакомы вы были всего пять дней! С тех пор прошло восемь месяцев! Да она уже забыла, как ты выглядишь!
«Нет, – думал Николя. – Не забыла. Я чувствую, она также помнит меня и ждет! Милая моя! Напиши! Хотя бы напиши!»
Прошел еще год. На московский адрес подруги Мишеля так и не пришел ответ, и Николя перестал его ждать. «Что-то мешает ей ответить», – думал он.
Он решился и снова подал документы в посольство. А вдруг про него забыли! Но нет! Не забыли! Николя получил отказ.
«Ничего, – думал Николя, – я сейчас займусь разработкой фасонов шуб. Я обещал Виктории создать для нее необыкновенный свадебный подарок и открыть магазин под ее именем. Добьюсь признания, а там, может, и в Союз визу дадут. Ведь не вечны же циркуляры о запрете!»
Николя купил себе большое помещение в центре города, наладил работу по пошиву шуб и меховых курточек, сапожек с меховыми отделками, меховых накидок, муфт и сумок по собственным эскизам. Свои изделия он стал показывать на дефиле зимней одежды и постепенно стал видным и модным дизайнером. Вскоре Николя открыл большой меховой магазин «Виктория» в центре Парижа, прямо на Елисейских полях. Все одобрили название, решив, что оно означает слово «Победа». Магазин пользовался успехом, и дела шли очень хорошо. Николя тоже пользовался успехом. Женщины боролись за его внимание, но серьезных отношений он ни с кем не заводил.
Каждый год Николя подавал документы в посольство Советского Союза и каждый раз получал отказ.
Так прошло десять лет.
– Ты ведешь слишком разгульную жизнь! – как-то сказал ему отец.
– Что ты имеешь в виду, папа? Разве я дебоширю, пью? – удивился Николя. – Я успешно работаю и считаю, что уже многого добился в своем бизнесе.
– Я не об этом. Я о том, что вокруг тебя крутятся эти красотки с подиума. Каждую неделю у тебя новый роман. Пора остепениться. Тебе уже тридцать четыре года, – продолжал свою мысль папа.
– Все понятно. Тебя мама ко мне послала!
– Не только мама, я и сам так же думаю, – возразил отец, – И Поль тоже.
– Мама, что, захотела стать бабушкой?
– Сначала женись, а потом будем думать о детях, – парировал отец.
Вскоре дядя Поль привел к нему в гости очаровательную, ладно скроенную девушку, дочь своего коллеги по меховому бизнесу. Мари только что окончила, как и Николя в свое время, экономический факультет Сорбонны, хорошо разбиралась в мехах и уже работала в фирме своего отца.
– Она будет тебе отличным помощником в твоем бизнесе. Ведь я не вечен, – трагически закончил дядя Поль.
Мари, с гладкими густыми черными волосами и блестящими черными глазами, похожими на спелые вишни, была действительно прелестна. Они стали встречаться. Вскоре Николя стал подумывать, а действительно, не жениться ли ему? Родные стали поговаривать о предстоящей свадьбе, но Николя никак не мог сказать тех слов, которые сами собой вырывались из его уст, когда он был с Вероникой. Он никак не мог сказать: я люблю тебя! Он не мог этого сказать, потому что этих чувств у него к Мари не было. Даже в минуту близости. Образ Вероники не пропадал с течением лет, а, как ни странно, становился ближе, а потеря любимой невосполнимой. Может, этот образ превратился в некий идеал, с которым не мог сравниться никто?
Постепенно роман с Мари сошел на нет, к полному разочарованию близких. На рабочем столе и в спальне опять появился портрет с Вероникой и не убирался уже никогда. Разве только в тех редких случаях, когда в его спальне оказывалась очередная подружка, и, чтобы она не задавала лишних вопросов, он убирал фотографию в тумбочку.
Каждый год Николя с упорством кретина продолжал подавать документы в Советское посольство и все так же каждый год получал отказ в визе. «Когда же там что-нибудь поменяется?» – думал он.
