На память милой Стефе - Маша Трауб
– Какая удивительная женщина, – выдавил из себя Жан, когда мы ехали с вокзала.
– Да, вы ей точно понравились, – рассмеялся я. – Ждите ее на рынке и считайте, что вы теперь под ее охраной. Если вы понравились Латифе, это навсегда.
– И чего ты хихикаешь, будто знаешь то, чего не знаю я? – уточнил Жан. Кажется, он все еще удивлялся, что выжил после жарких объятий Латифы.
– Малыш – это ее кот. Мейнкун. Она его подобрала на вокзале крошечным котенком и выходила. Только тот вымахал до размеров собаки. Страшный зверь. Говорят, кошки не такие преданные, но ее Малыш может растерзать любого за свою хозяйку. Так что лучше подготовить для него хорошие обрезки, – рассказал я.
На следующее утро Жан появился на моем пороге совсем рано. Даже опередил Ясмину. Он сразу пошел на кухню и начал громыхать посудой.
– Что-то случилось? – уточнил я, выползая из кровати.
– Меня могут посадить в тюрьму! Вот что случилось! И на кого я оставлю мою Лею и ребенка? Ты обязан о них позаботиться! – объявил Жан.
– В тюрьму? Вы кого-то отравили? – я пытался пошутить.
– Вот сейчас лучше помолчи! – воскликнул Жан. – Как ты мог даже подумать? Отравил! Еще раз такое скажешь, тогда да, точно тебя отравлю! А когда предстану перед господом, так ему и скажу – Саул сам виноват, раз сомневался в качестве моего ростбифа! Ха, да мой бекон лечит, чистое лекарство! И это не я сказал! Это ты мне сейчас скажешь, когда съешь омлет с беконом!
– Да, я все понял, не сердитесь, пожалуйста, – я поспешил извиниться. – Но почему вам грозит тюрьма?
– Потому что я не хочу, чтобы мой ребенок упал и разбил себе голову, вот почему! – Жан отбросил нож и сел на стул, забыв на плите уже готовый омлет. А он вообще-то терпеть не мог оставлять готовую еду на сковороде. Значит, произошло что-то действительно серьезное.
Я потерял логическую связь и уже собирался задать вопрос, при чем тут еще не родившийся ребенок и его уже разбитая голова, но мне не пришлось. В квартиру ворвалась Лея:
– Жан! Что ты устроил в моем доме? Ты хоть знаешь, что я чуть не переломала себе ноги! О, что это у тебя, омлет с беконом? Саул, ты уже ел? А я нет! Потому что кто-то решил устроить мне канавы в моем собственном дворе! – Лея накинулась на тарелку с омлетом. Жан заботливо положил ей все. Мне же оставалось довольствоваться куском хлеба с остатками грудинки. Впрочем, я не жаловался. Грудинка у Жана была потрясающей, и раньше я не мог себе ее позволить. Слишком дорогая. А теперь вот – ем на завтрак и еще мысленно жалуюсь, что мне омлет с беконом не достался. Мама бы сейчас возмутилась: «И где твоя благодарность?» Она почему-то считала, что я расту неблагодарным человеком. Не знаю, почему она так решила. Наверное, опять с отцом путала.
– Жан говорит, что его посадят в тюрьму, – заявил я Лее.
– О, конечно, там ему самое место! Устроить такое! Да я тебя лично в камеру провожу! – ответила Лея, доедая омлет. – Можно мне кофе?
– Дорогая, тебе нельзя, – заметил Жан.
– О господи, давай ты уже немножко посидишь в тюрьме и оставишь меня без нравоучений. Ну хотя бы глоточек. Саул, можно я у тебя отхлебну? – Лея захватила мою чашку и отпила сразу половину.
– Какое счастье! – заявила она, закрывая глаза.
– Так что с тюрьмой и канавами во дворе? – спросил я.
– Ты даже не представляешь, как я перепугалась, когда вышла во двор. Еще вчера он был нормальным, а сегодня утром весь изрыт вдоль и поперек! Как будто случилось нашествие кротов! – рассказала Лея.
– Я всего лишь хотел, чтобы мой ребенок не упал и не разбил себе голову! – объявил Жан.
– Твой ребенок еще даже не родился! С чего он должен падать и разбивать голову? Это я могла упасть! – воскликнула Лея.
Из их рассказа я понял, что речь шла о дереве, росшем на соседнем участке. Дерево было старое и давало обширную тень на задний двор Леи. Из-за этого у нее не росли цветы и вообще ничего не росло в той части. Только страшного вида ядовитые грибы. Она много раз просила соседа как-то подстричь дерево, но тот категорически отказывался. Говорил, что у него на участке нет никакой тени, никаких ядовитых грибов и цветы прекрасно растут. Конечно, так оно и было, поскольку дерево своей кроной заслоняло участок Леи.
Но потом стало хуже – дерево так активно пускало новые корни, что они стали ползти по участку Леи. И несколько раз она действительно о них спотыкалась. Корни разрастались, причем именно на участке Леи. Сосед, которому Лея показывала корни, по-прежнему отказывался что-либо предпринимать. А еще вызвал полицию с жалобой на Лею. Мол, та ему угрожает. Лея объяснила про дерево, показала ядовитые грибы и корни. Но сосед подготовился – нашел документ, согласно которому дерево нельзя было уничтожать и даже подрезать ветви, поскольку ему было больше пятидесяти лет. А в этом случае оно находилось под охраной защитников природы, заступников лесов, полей и прочих организаций. Сосед был несказанно рад этому обстоятельству. Лея махнула рукой и на соседа, и на дерево. Потом появился я, потом она узнала о беременности. Стало не до дерева. Но тут всполошился Жан. Он тоже изучил закон и выяснил, что с деревом они по закону действительно ничего сделать не могут, а вот с его корнями, разросшимися не по родному, так сказать, участку, могут поступать, как захотят. И Жан их беспощадно обрубил. Корни вросли глубоко, поэтому остались канавы и рытвины.
– Я не успел! Участок надо просто засыпать землей, я уже все заказал! – успокаивал Жан Лею. – Но теперь мой ребенок сможет спокойно бегать по двору!
– Если все по закону, тогда почему вам грозит тюрьма? – не понял я.
– Если сосед докажет, что дерево засохло из-за того, что я обрубил корни, мне грозит или штраф, или тюремное заключение, – ответил Жан.
– Тогда пока вам не о чем беспокоиться, – ответил, рассмеявшись, я. – Дерево сразу не засохнет. Пару лет в запасе у вас точно есть. А потом уже сложно будет доказать, отчего именно оно умерло.
– Откуда ты знаешь? – удивился Жан.
– Из школьного курса ботаники, – удивился я, – разве у вас это в школах не проходят? Часть корней находятся на участке соседа. И даже если дерево пустило корни на ваш, основной частью его корневая система
