Тепло человеческое - Серж Жонкур
– Мопед так себе штука.
– В смысле?
– В сельской местности меньше всего нужны две вещи: машины желтого цвета и мопеды, от которых много шума, – ну, если не хочешь, чтобы тебя заметили. Это ты вчера спускался от ковбоя?
– Да, он мой дядя.
– И щенки там? У него?
– Нет, они внизу.
Блондин посмотрел на девушку в окне, будто призывая ее в свидетели. Потом снова повернулся к Кевину и спросил.
– А тебе чего надо, покурить?
– Да не, наоборот.
Земля спекалась в комья, огромные, будто кулаки, и все эти стиснутые руки как бы взывали к небу. Но в этом году небо не внимало, все приметы, обещавшие дождь, одна за другой не сбывались – казалось, что сам Господь, а может, его святые, утратили всяческий контроль над ситуацией. С начала года выпало меньше десяти миллиметров осадков.
– Нужно будет там пройтись вращающейся бороной, еще раз поднять почву, я сделаю, только предупреждаю: горючки уйдет много!
Родители были слишком заняты щенками, страшно им обрадовались после разлуки на день и никак не отреагировали на предложение Александра.
– И вообще, вы в этом году меньше сажать собирались, зачем вам столько грядок?
– Чтобы горючка окупилась!
Маму явно насмешил ответ мужа. Все трое щенков вертелись волчками, тявкали от радости и даже делали кульбиты – ну прямо цирк.
– Поскольку всем приходится сидеть дома, люди стали больше готовить, а из-за этой эпидемии гипермаркеты не работают, так что попомни мое слово – все сейчас начнут возвращаться к земле!
Александр слушал отца, не сводя с него глаз, – отец снова взялся за старое и спокойным тоном озвучивал самые страшные пророчества: его мысль о том, что когда-то весь мир будет питаться одной картошкой, совсем не смущала, вот он и сажал снова топинамбур и чистец, свеклу и пастернак – забытые овощи, связанные в воспоминаниях со Второй мировой войной и голодом.
– Ну, хорошо, ты так считаешь, но я тебе кое-что напомню: Фредо у нас больше нет. Я, конечно, никого не хочу обижать, но нужно бы и этих наверху приставить к работе.
– Из них там хотя бы один умеет водить трактор?
– Нет, но, когда будем сажать картошку, я хочу, чтобы они все подключились, двое на сажалке и трое остальных на ящиках.
– Нам на ящиках трое не нужны!
– Скажем, что нужны, им хоть будет чем заняться, и уж уверяю тебя: если они как следует упашутся, меньше будет желания скандалить.
– Как скажешь.
Александр еще не обедал. Мама – под предлогом, что нужно попробовать, – положила ему остатки пюре с сельдереем и кусок холодного окорока. У него не было ни малейшего желания возвращаться к родственничкам. Анжель им позвонила узнать, как дела, ответила Каролина и подтвердила, что Ванесса приехала одиннадцатичасовым поездом, у нее, судя по всему, с собою запас масок, в поезде она вроде бы тоже ехала в маске, да и на ферме собирается ходить в ней.
Жан включил телевизор. Щенки заснули, положив головки отцу на колени, на фоне кадров с переполненными моргами, мгновенным кремированием покойных и с запретом на проведение похорон с целью снизить риск распространения вируса, пока эти сторонники либерализма из Великобритании твердят, что, мол, пусть распространяется. Отец продолжал машинально гладить щенков.
Александр согласился на предложение Анжель выпить кофе. Пошел вслед за ней на кухню. В окружении отца, который отказывался видеть, что мир рушится, мужа сестры, который видел во всем происки всемирного капитализма и алчность фармацевтических гигантов, сестер, которые никак могли смириться с происходящим, и главное – безбашенного племянника, ему важнее обычного было сохранить голову на плечах, «и чтоб ровно сидела», как сказал бы Крейсак. Мама протянула ему чашечку.
– Тебе нужно что-то из супермаркета?
– Собрался в «Интермарше»?
– Обещал Грегу, он от меня не отстанет, но, вообще, мне кажется, он просто хочет хоть куда-то выбраться. В любом случае, закупиться надо. Так тебе нужно что-то?
– Ничего. Сам знаешь, у нас все есть.
Александр проглотил обжигающий кофе и пошел было к дверям, но мама сразу его окликнула:
– А, нужно. Привези-ка полиэтиленовых мешков, которые для заморозки. И отцу твоему соды, ему для ног нужно.
– Для ног?
– Да, для ног! – рявкнул отец из другой комнаты: он, не признаваясь, все слышал. – Еще захвати две-три бутылки белого уксуса. И марсельское мыло.
Александр развернулся, взял самоклеящуюся бумагу для заметок, на которой они всегда записывали, что купить.
– Давайте, слушаю.
Александр и представить не мог, что Грег так обрадуется возможности съездить в магазин. Тот сидел в машине с ним рядом и болтал без умолку, взбудораженный, точно карапуз, которого везут в Диснейленд.
– Грег, я тебе говорю, пристегнись.
– Не буду, в этом твоем старом внедорожнике все равно не звенит. В этом смысле у тебя машина хорошая, не доводит до трясучки своим ором, если не надел ремень.
– Пристегнись, говорю!
– Ладно, ладно. Курить можно?
– Я не люблю запах табака.
– Надо же, ремень ему пристегни, курить нельзя… много ты из себя воображаешь для сельского жителя.
Александр бросил на Грега косой взгляд, мысленно оценивая, стоит ли отвечать на эти провокации.
– А ты в курсе, что настоящие курильщики вообще не заражаются этим вирусом? Похоже, табак обволакивает горло и нейтрализует «корону».
– В курсе, ты мне уже говорил. И откуда тебе такое прилетело?
– Да отовсюду, об этом везде говорят, на ютубе, в твиттере, на «Раша тудей», хотя, конечно, на официальных каналах ничего такого не услышишь, потому что оно было бы слишком просто: все бы закурили – и можно было бы забыть про этот ковид!
Александр посмотрел на Грега снова, теперь едва ли не с нежностью.
– Я понимаю, что ты меня чокнутым считаешь, но чего ты хочешь-то, у меня через бистро за день проходит две сотни человек, с утра до вечера непрерывная тусовка, вот я и привык постоянно трепать языком, а с тобой, судя по всему, все совсем наоборот: поговорить совсем не с кем, кроме твоих коров.
Парковка «Интермарше», расположенного в районе малоэтажных домов, оживлением не блистала – в смысле, в хорошие времена
