Почтальонша - Франческа Джанноне
Элена, Кармине и Томмазо тут же бросились ее поздравлять, а вот Анна окинула невесту вопросительным взглядом и не сдвинулась с места.
– И почему, выйдя замуж ты не сможешь работать? – в лоб спросила она, так что все разом умолкли.
Кьяра, как всегда, застенчиво потупилась. Но потом, поправив очки, ответила кротко и вместе с тем твердо:
– Знаешь, для меня бросить работу – совсем не жертва. Я хочу стать хорошей женой, а это требует много сил и времени… Я буду счастлива, не волнуйся за меня, – заключила она с улыбкой.
– Ой, да я бы на ее месте так же поступила! – вклинилась Элена, откусывая пирожное. – Думаешь, нет? Будь у меня мужчина, который обо мне заботится, я бы отсюда сбежала сверкая пятками!
Анна молча смотрела на обеих женщин, собираясь возразить, как вдруг ее осенило: раз Кьяра уходит, место телеграфистки свободно. И кто подойдет на него лучше Лоренцы? Это шанс встряхнуть девушку, вывести из апатии, в которую она погрузилась. Да, надо предложить ей работу прямо сегодня. Антонио точно будет благодарен за такую идею, подумала Анна, довольная собой.
* * *
– Пожалуйста, поговори с ней. Попробуй ее вразумить, – сказал Карло, нервно расхаживая взад-вперед по кабинету Антонио.
– Ты же знаешь Анну… Она никого не слушает, – ответил брат, усаживаясь в кресло.
– Тебя слушает. Тебя она всегда слушает. Клянусь, уж теперь-то я ей этого не спущу!
– Да ты что? Чем сильнее давишь, тем хуже делаешь. Это же Анна…
– А ты бы такое стерпел? – раздраженно бросил Карло. И тут же сам себе ответил: – Нет, не стерпел бы!
– Не знаю, Карлетто, – вздохнул Антонио. – В конце-то концов, что это меняет? За тебя весь город. Голос Анны ничего не решает.
– Да при чем тут это?! – взорвался Карло, хлопнув ладонями по столу. – Она моя жена. Ее голос для меня важнее всех остальных, вместе взятых.
– Но не заставишь же ты ее голосовать за христианских демократов против воли.
– Анто, ты вообще на чьей стороне? На моей или на ее?
– Ни на чьей.
– Надо же. А я-то думал, брат будет за меня.
– Ну конечно, я за тебя, Карлетто. Разумеется.
– Тогда поговори с ней. Помоги мне, прошу!
– Ладно, ладно. Попробую, – сдался Антонио, воздевая руки. «И почему мне наконец не сказать: "Вот что, хватит. На сей раз разбирайтесь сами, оставьте меня в покое"? Почему, а?» – подумал он.
На следующий день Антонио поджидал Анну возле почтового отделения после окончания ее смены.
– Антонио? Ты что здесь делаешь? – удивилась она, заметив его.
– Да так, был неподалеку, дай, думаю, поздороваюсь.
– Что ж, молодец, – кивнула Анна, беря велосипед за руль. Он стоял, прислоненный к стене.
– Может, пройдемся до дома вместе?
– А что-то случилось? – нахмурилась она.
– Да нет, с чего ты взяла? Говорю же, я просто ждал тебя тут.
Анна пристально на него посмотрела. Потом зашагала прочь, ведя велосипед рядом.
Антонио ускорил шаг, чтобы не отстать. Они пересекли опустевшую площадь – время было обеденное, люди разошлись по домам. Он по-прежнему следовал за Анной, когда та свернула налево, мимо закрытой лавки Микеле. Про себя Антонио лихорадочно повторял заготовленную речь: как начать, какие слова подобрать, чтобы убедить ее, не задев за живое, как отвечать на возражения.
Раздосадованная затянувшимся молчанием, Анна остановилась и схватила Антонио за руку. Глядя на него в упор, она бросила:
– Ну же. Говори, что хотел.
Он вздохнул.
– Я насчет Карло.
– Так и знала.
– Он не может смириться с твоим решением.
– Да, я заметила! – воскликнула Анна и вновь зашагала вперед. Колеса велосипеда проскальзывали на брусчатке.
– Погоди, не злись… – Антонио последовал за ней. – Пожалуйста, давай присядем на минутку.
Он взял Анну за руку.
Та застыла как вкопанная, покраснев, и уставилась на свою ладонь в руке Антонио.
– Вон там, – предложил Антонио, указывая на ступеньки, похоже, безлюдного дома в узком переулке. Руку Анны он отпустил.
Прислонив велосипед к стене, она села.
– Ну? – поторопила она, скрестив руки на груди.
Антонио устроился рядом на ступеньках.
– Ну… – Он глубоко вздохнул. – Помнишь, каково тебе было, когда ты решила стать почтальоншей, а Карло все время к тебе цеплялся?
– Я к нему не цепляюсь! – уязвленно перебила Анна.
– Помолчи секунду, – сказал он, прикрыв ей рот ладонью.
Пораженная этим жестом, Анна широко распахнула глаза, но не шелохнулась.
– Я к чему веду, – продолжал он. – Ты ведь отлично знаешь, каково это – когда близкий человек отказывается тебя поддержать.
Анна аккуратно отвела его руку от своих губ.
– Да, но я же ему никак не мешаю! – возразила она.
– Знаю, Анна, – успокаивающе произнес Антонио, смягчая тон. – Но ему от этого не легче. Твоя поддержка значит для него больше всего на свете. Без нее он не справится.
Она опустила взгляд.
– И что прикажешь делать? Поступиться принципами?
– Да. На этот раз – да.
– Но это нечестно! – возмущенно воскликнула она. – Я что, должна притворяться? Ты хоть представляешь, каково это – чувствовать себя как в клетке?
Антонио резко вскочил. Сунул руки в карманы брюк, пнул подвернувшийся камешек.
Помолчав, Анна вновь подняла на него взгляд.
– Прости. Мне очень жаль… – выдавила она.
– Чего именно «жаль»? – холодно уточнил он.
Анна поднялась и подошла к нему вплотную. Погладила его по щеке, вглядываясь в лицо. Антонио зажмурился, на миг прильнув к ее руке, и накрыл ее ладонь своей.
Открыв глаза, он вновь встретился взглядом с Анной. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец она отняла ладонь, вскочила на велосипед и умчалась прочь, яростно крутя педали. Антонио, потрясенный, глядел ей вслед, пока она не свернула направо, на улицу Паладини. Лишь после этого он тоже сдвинулся с места.
Тем вечером, когда Лоренца накрывала на стол, а Агата, поднося ко рту полную дымящегося варева деревянную ложку, пробовала фасолевый суп, Антонио запер ворота маслодельни и быстрым шагом направился к кинотеатру «Олимпия». Он влетел внутрь, даже не взглянув на афишу.
– Сеанс давно начался, – предупредил его парнишка-билетер.
– Неважно, – отмахнулся Антонио, протягивая монеты за билет.
Он вошел в затемненный зал. На экране Анна Маньяни, прекрасная в отороченном мехом пеньюаре, как раз вынимала из волос шпильки. Антонио разместился на галерке, через два кресла от Мелины, худенькой, как подросток, вдовы – ее муж погиб на войне. У нее были густые брови и темные кудри. Оставшись без гроша за душой, она занялась «делом». В городке все знали: чтобы условиться о свидании, достаточно было сесть в последнем ряду. Мелина покосилась на Антонио и медленно кивнула: договорились.
* * *
Сотни бутылок ждали, когда их наполнят новым урожаем «Донны Анны» 1946 года. Часть продукции снова должна была отправиться в Штаты: связи между Лиццанелло и Америкой, установившиеся осенью 1943-го, с тех пор не прерывались. Для этой партии Карло решил напечатать этикетки на английском – дело для здешних краев неслыханное. И как раз сейчас он ехал в Лечче, чтобы забрать их из типографии.
– Пап, можно с тобой? – окликнул его Роберто. – Я уже сделал уроки, и мне скучно.
– Почему бы и нет? – обрадовался Карло. – Запрыгивай в машину!
Дорога в Лечче с обеих сторон была обнесена каменными ограждениями, за которыми тянулись оливковые рощи и фруктовые сады, то тут, то там разбавленные пирамидальными каменными
