Кинокефал - Ольга Сураоса
– Ваша реакция прийти сюда достойна похвалы, господа, однако не стоило, – достав платок, пожилой нус протёр им стёкла своих роговых очков. – С юными нус всегда бывает непросто. Они ведь всё уже знают и действуют так, как считают нужным, не ставя опыт ни в одну из своих основ… Да что это я, не представился. – Надев очки обратно, он внимательно осмотрел нас.
– Имя моё Абель Тот.
– Ваш заказ, сэр.
Перед Абель Тотом поставили полную тарелку чудно пахнущего салата. Чтобы не составлять неудобства своим навязанным присутствием, я встал из-за стола. Следом поднялся и Коди.
– Приятно познакомиться, герр Тот.
– И мне было приятно познакомиться с вами, молодые нус.
Раскланявшись, мы удалились обратно. В висках не гудело, ничего больше не беспокоило вибра-потоки. Можно было расслабиться.
– Ох уж эта разница поколений, – Коди облегчённо бухнулся в кресло и схватил меню. – Что за аппетитное блюдо было у того господина?
Отхлебнув уже принесённого кофе, невидящим взглядом окинул пределы изгороди, где топиарные фигуры копытных застыли в море мыслимых и немыслимых цветов. Возвращаться к прерванному разговору не имело смысла – расположение духа Коди улучшилось, а продолжать вскрывать его сомнения не хотелось. Хотелось отдохнуть и насладиться завтраком.
– У вас есть на сегодня планы, герр Бонифац? Мы могли бы съездить к смотровой горе. Оттуда, говорят, открывается великолепный вид. Как вы на это смотрите?
– Здесь есть смотровая гора? К настоящим горам съездить, что ли? – не понял я, представляя в голове отроги далёких вершин возле столпа.
– Я неправильно выразился, – качнул головой Коди, – не гора, а специальный смотровой холм, он не настолько далёк, как туманные горы. Если честно, не помню, как они называются, но вчера и сегодня они были скрыты лёгкой дымкой тумана, не обращали внимания?
– Сегодня не получилось на них взглянуть, – признался я. – А вчера вечером, да, пелена застилала вершины.
Переключив взгляд с сада на спину Абель Тота, я вдруг окончательно осознал, что в этом джентльмене было нечто давно знакомое. То ли его манера речи, то ли исходивший от него пергаментный аромат навевали не то чтобы воспоминания, а скорее ощущения, подобные эффекту дежавю. И самое забавное, что и Коди выразил подобное обо мне некоторое время назад.
– Ну что, – Коди хлопнул в ладоши, прервав размышления – вы согласны?
– Да, – я принялся за брускетту, – почему нет.
Завершив утреннюю трапезу, мы направились на запись к консервисному островку. Отобразив наши данные в своём инфовизоре, служительница консервис (как и вчера) направила нас в крытый павильон, откуда стартовала нужная нам сто первая колесница. Следуя уже знакомой дорогой, мы покинули холл и, выйдя на улицу, прошлись по мощёной дороге прямо до гигантского, украшенного колонами здания. Навстречу нам попадалось куда больше нус, чем вечером. Кто-то неспешно прогуливался, как мы, кто-то, напротив, спешил, видимо, опаздывая на какую-нибудь уже отходящую экскурсию. У нас же времени было в достатке, чтобы, не торопясь, найти колесницу и занять места. Экскурсионные колесницы были очень маленькими – всего на семь мест, правда, размеры компенсировались их огромным количеством – если бы они не стояли по нумерованным секциям, то на поиски необходимой колесницы ушло бы не менее двух часов.
Отыскав на боку транспорта номер «сто один», мы назвали свои фамилии стоящему рядом с ней служителю консервиса и, дождавшись его одобрения (пока он нашёл нас в списке), забрались внутрь. Спустя время последний пассажир – средних лет человек, занял место, и наша колесница резво заскользила к выходу из павильона. За окном замелькала растительность – густо посаженная череда ромбовидно остриженных кустов, перешедшая далее в небольшой подлесок. Дорога в парк, как мне запомнилось, уходила направо, под сень густой листвы дубов-титанов. Сегодня же колесница помчалась прямо, вывезя нас на открытое пространство, полное сиреневых цветов – с окна незамедлительно повеяло отчётливым лавандовым запахом. Облака, скрывавшие силу Ихтиса, расступились, позволив лучам его добавить насыщенности и в без того яркие лепестки.
– Какая красота! – восторженно воскликнул Коди, зачарованный видом.
– Разве в Каллиопе нет лавандовых полей? – поинтересовался я у этого бывалого путешественника.
– Что? – Коди как-то странно посмотрел на меня и висячие уши его напряжённо привстали. – Да, в Каллиопе нет лавандовых полей, герр Бонифац. Там нет ничего… такого.
Он вновь прибегнул к жестам, заграбастав рукой воздух, указывая на пейзаж.
– Вероятно, до преобразования термального режима, когда в Каллиопе не было зим и Колос светил во всю мощность, то подобные виды тоже открывались путникам, но не сейчас.
Спохватившись, он тут же добавил:
– Каллиопа тоже красива, по-своему. Но эта красота, так сказать, родная, потому что мы испытываем приятные ассоциации с ней, чувства родины, понимаете?
Я покачал головой, предчувствуя, как от меня начнет разить перцем – запахом неверия.
– Вы изъясняетесь понятно, герр Коди, просто я не в силах ваши слова осознать. В моём понимании, красоты местности (как, собственно, любые красоты) либо вызывают восхищение, либо нет. Без всяких скидок на родину.
– Что ж, – облокотившись на подлокотник сиденья, Коди подпёр голову рукой, – прокатившись по Каллиопе, вы поймёте, что я имел ввиду.
– Возможно, – уклончиво ответил, повернувшись к стеклу, – возможно.
Вид за окном изменился. Теперь вместо лавандовых полей лежала россыпь гигантских, покрытых мхом, валунов – мы подъезжали к смотровой возвышенности. Когда колесница приблизилась к подножию, стало очевидной порядочная высота холма —порядка ста пятидесяти метров. Дорога, спирально опоясывающая холм, показалась мне чрезмерно узкой, и я уже начал внутренне готовиться к восхождению. Неожиданно наша колесница, объехав подножие сзади, на полном ходу въехала на эту тропу, и через пару животрепещущих оборотов вся наша экскурсионная группа оказалась на самой вершине смотровой.
– Жаль, что мы не взбирались пешком, – посетовал Коди, когда мы выбрались из колесницы. – Хорошая прогулка бы получилась.
– И не такая опасная, – добавил я, оглядываясь на уходящую вниз тропку.
– Подъём вполне безопасен, если нас таким образом привезли, – отмахнулся от моих замечаний Коди, воодушевлённый новым местом.
Его беспечность внезапно вызвала во мне раздражение. И не только беспечность Коди, а также всех пассажиров колесницы, спокойно прошедших далее, даже не высказавших опасений за свою жизнь. Неужели они так доверяют отелю, что и в упор не замечают реальной угрозы? Как, к примеру, сейчас – не сопоставят ширину колёс и тропы?
– Извините моё вмешательство, однако ваша полемика сейчас разразится по полной.
Откуда ни возьмись к нам подошёл тот самый паренёк, споривший утром с Абелем Тотом.
– Вы! – шерсть Коди на шее вздыбилась, будто он увидел сгустившийся эфир. – Вы тоже ехали на колеснице?
– Нет, шёл пешком, – фыркнул юноша, – да, разумеется, с вами на колеснице. Просто вы меня в упор не заметили.
– Что ж, – Коди смущённо пригладил взъерошенную шерсть, – странно, что мы вас не увидели. Как ваше имя?
– Мико Бордерович. И попрошу на «ты».
Холодно глянув на его скрещенные перед грудью руки, пришло понимание того, как возник такой неприятный казус с герр Тотом. Сама манера Мико говорить содержала вызов. Зачинщиком спора был именно он.
– Очень приятно, – расплылся в улыбке Коди, всем своим видом источая добродушие. Я, напротив, ограничился лишь кивком. И чего он с ним так раскланивается?
– Уважаемые экскурсанты, прошу вас подойти ближе и с высоты полюбоваться на достопримечательности гранд-отеля «Империал». Террикон, на котором мы с вами находимся, имеет название «Муран», что по старо-имперски…
Водитель, он же, как оказалось, наш экскурсовод, собрал всех в округе себя. К перилам вместе с Бордеровичем подошли и мы. Слова экскурсовода пролетали мимо, перед глазами всплыло печальное лицо Абель Тота. Меня подмывало высказать этому юноше, что каков бы ни был характер спора, никогда нельзя переходить на оскорбления. Но неожиданно Мико первым завёл разговор.
– Вы оба решили ввязаться в спор с намерением
