Три книги про любовь. Повести и рассказы. - Ирина Валерьевна Витковская
Возница, разведя руками, бубнил что-то невразумительное, типа: кабриолет заказывали? Заказывали. Сто евро обещали? Обещали. Гони монету!..
Папа задыхался от возмущения. Цена была совершенно не адекватна оказанной услуге. Он вынул купюру в сто евро, отдал кучеру и стоял, в гневе потрясая обоими кулаками и не находя слов. Папа было оглянулся, чтобы попросить у меня помощи и высказать всё, что он думает об этом итальянском хапуге. А я бы перевела. Но мы с мамой были уже не так близко.
Тогда папа покопался в своём личном словаре и закричал, гневно ткнув пальцем в кожаную грудь водителя кобылы:
– Итальяно!.. Аферисто!..
Толпа взорвалась одобрительным хохотом, захохотал и кучер, взобравшийся на облучок. Он показал папе одобрительное «зеро» и, тронув вожжи, понёсся прочь, увозя недобросовестно заработанные сто евро.
Папа долго не мог забыть тот случай, и кто знает, не потому ли я в университете выбрала итальянский, чтобы подсказать ему в критический момент самые изысканные, самые замысловатые ругательства, на которые щедр этот древний, прекрасный язык!
…И сатисфакция
Да, я выучила итальянский. И случай представился.
Правда, было это уже на Сицилии, в Палермо, куда я студенткой приехала на музыкальный фестиваль. Папа с мамой прилетели тоже, не в силах устоять перед древними красотами удивительного острова.
Пока я колбасой носилась по делам фестиваля, мои родители неспешно наслаждались видами, архитектурой и особенностями Палермо – пешком и в туристическом автобусе. В тот момент, когда я закончила дела, папа знал о городе всё, что можно было узнать. Он водил меня по улицам, рассказывая о самых прекрасных зданиях столицы Сицилии, доставил на постоянно действующую «блошку» – тихую улицу с гаражами-сараями по обеим сторонам, уже почти по-приятельски здороваясь с продавцами, и с гордостью продемонстрировал все гвозди-пузырьки, грудами валявшиеся на пыльных занозистых столах…
Недополученным осталось одно-единственное развлечение – поездка на сицилийской повозке – так называемой каретто сичилиано – пестрящей жёлто-красным узором и изукрашенной лентами национальной таратайке. Папа по известной причине супился и отнекивался – он тогда, в Риме, уже дал себе слово не связываться с итальянскими перевозчиками.
Торговаться предстояло мне. И я не посрамила фамилии.
Итак, жарким палермитанским вечером наша троица прибыла к месту дислокации извозчиков «каретто». Повозки, одна фантастичнее другой, стояли в затылок вдоль тротуара. Возницы – молодые парни – расположились кружком в тени платана.
Я, смело стуча каблуками, направилась к повозкам. Папа и мама сели на скамейку под олеандром на другой стороне улицы.
– Чао! – небрежно, не глядя на компанию, бросила я.
Семь голов одновременно повернулись в мою сторону.
– Белла, – поцеловав кончики пальцев, восхищённо произнёс главный. Было видно, что главный, по тому, как он выступил вперёд и, раскрылив руки, задержал всех остальных чуть позади себя. Понятно, что иметь дело придётся именно с ним.
И торг начался.
Задумчиво потерев большим и указательным пальцами воздух, продавец услуг запросил тридцать пять.
– За сколько? – уточнила я.
Ну-у… Полчаса. Полчаса прекрасной, восхитительной поездки на роскошном, лучшем на всей Сицилии каретто с лучшим (намбер ван – показал он большой палец) извозчиком.
Я выразительно постучала пальцем по лбу и усмехнулась. Мол, хамите, парниша, мы цены знаем… И тут же заявила, что разговаривать начну, когда услышу настоящее предложение.
Охватив руками подбородок, мой визави изобразил задумчивость. Компания загомонила на разные голоса. Цена снизилась до двадцати пяти.
Я закачала головой и показала пальцами «пистолетик» – нету денег.
– Таких денег, – уточнила словами.
Ладони собеседника раскрылись и закачались в кругообразном движении на уровне глаз, что в сочетании с издевательской улыбкой означает – ну конечно!
– Cara, – проникновенно произнёс он и постучал кончиками пальцев левой по центру правой ладони, – ты должна меня понять. И заговорил о дороговизне жизни для трудящегося человека в Палермо.
Я рассеянно коснулась указательным пальцем запястья левой руки, показывая, как мне надоело пустое препиранье, и ехидно осведомилась, не думает ли он, что жизнь в Москве дешевле?
– Пятнадцать, – прозвучало его последнее предложение.
Зрители начали потихоньку разбредаться. Я изобразила скуку, стряхнув поочерёдно с обоих плеч невидимые пылинки.
– Пятнадцать, – стоял на своём палермитанец.
Пора было взрываться.
И я взорвалась.
Раскрытые ладони взлетели тыльной стороной вверх параллельно земле и резко разошлись в стороны на уровне груди:
– Баста!..
Я резко повернулась – взметнулись юбки, шаг прочь, – и:
– Cara… – тихий голос остановил меня.
Поскольку никто уже не слышит, все разошлись, он готов покатать меня совершенно бесплатно, всего за пять евро…
Ого! Пять евро. Это превзошло все мои ожидания. Я улыбнулась и махнула рукой родителям. Они перешли дорогу.
– Пять евро, – озвучила я цену.
Брови у папы подпрыгнули.
– Да, – заспешил извозчик, – я делаю вам такой подарок. Как гостям Палермо. Но принчипесса, – он кивнул головой в мою сторону, – поедет со мной на козлах.
И я, подобрав подол, вскарабкалась на высоченный облучок, а папа с мамой уселись сзади, и не было поездки приятней. Я покачивалась на приличном возвышении, наслаждаясь чудесными видами, а впереди цокала копытами уморительно разряженная лошадка – в жёлто-красной сбруе, с огромными помпонами на ушах. Встреченные нами возницы пронзительно свистели и кричали:
– Джанлука, где ты взял такую красотку?
Джанлука помалкивал, таинственно и гордо улыбаясь. И мы оба были счастливы.
А больше всех был счастлив мой папа.
Кровь и плоть Прованса
Покривлю душой, если не признаюсь: три ресторана, которые рекомендовал унылый Антуан, мы всё-таки посетили. Но они стоили того.
По порядку. В самом начале путешествия нас занесло в одно из винодельческих хозяйств, где производят шато де белле.
На вершине горы – прелестная часовня, которую один человек выстроил как усыпальницу для своей безвременно ушедшей красавицы-жены. Широкая площадка перед часовней и – внизу и вокруг – весь мир как на ладони. Холмы, виноградники на склонах, затерявшийся в отрогах городок… Хорошо! Ароматный ветер треплет волосы, рвёт белоснежную скатерть с круглого большого стола, на котором – бутылки вина и бокалы.
Сначала экскурсия, конечно. Лазанье по пыльным террасам холма с чертыханиями, подворачиванием ног и любованием ровными нескончаемыми рядками совершенно одинаковых виноградных кустиков.
Папа внимательно слушает и задаёт вопросы. Мама дрыгает ногой, пытаясь незаметно вытрясти камешки из босоножек. А я ковыряю палкой землю и от скуки вспоминаю хорватскую легенду о том, как люди научились обрезать виноград; как жил в деревне одинокий
