Три книги про любовь. Повести и рассказы. - Ирина Валерьевна Витковская
Антуан был счастлив. Он говорил не переставая и бесконечное число раз поднимал бокал за здоровье и процветание нашей семьи. А папа был счастлив, что счастлив Антуан. Так, счастливыми, они и закончили этот длинный день в славном городе Арле, с редкими прохожими и золотым светом фонарей…
Буйабес по-марсельски
Я понимаю, что кулинарная тема уже, наверное, изрядно поднадоела читателю. Но не рассказать, как мы в Марселе ели буйабес, невозможно.
Места в это заведение, где подают «правильный» суп марсельских рыбаков, были забронированы заранее. Папа перечитал о нём (о супе) горы литературы – как его готовят там и сям, и всё-таки… Антуан в данном случае сделал единственно верный ход – окружил таинственным флёром ресторан – с историей, традициями, засекреченной рецептурой. А папа, как известно, любитель и разгадыватель всего тайного.
На место прибыли в строго назначенное время. Нельзя сказать, что зал был набит до отказа, но столы всё же не пустовали. Царила какая-то строгая деловая суета. Официанты бегали туда-сюда с озабоченными лицами.
Нас усадили. Внутри – ничего себе, неброско, но солидно. Окна-витрины закрыты в жару, от кондиционера прохладно. На стенах и потолке медальоны с морскими темами: волны, кораблекрушения.
Приняли заказ: вино, суп и вода.
Ждали долго. Папа хотел пить и раздражался по этому поводу.
Ладно, буйабес. Секретная рецептура. Возможно, требует времени. Хотя он, папа… Хорошо, пусть. Воды могли принести?
Папа несколько раз словом «вода» на разных европейских языках и даже жестами пытался намекнуть об этом пробегающим мимо официантам. Никто не внял. Антуан с обречённым видом сидел, выпрямившись и положив руки на колени. Как первый ученик, не выучивший урока и с ужасом ожидающий, что сейчас спросят.
Обстановка накалялась. Мама просила папу не расстраиваться и сохранять спокойствие.
Не помогло. Папа наливался праведным гневом. Антуан тихо умирал от ужаса.
В тот момент, когда папа готов был уже закипеть, пробегающий мимо работник ресторана быстро шлёпнул на стол бутылку с водой… И побежал дальше.
Тут папа и взорвался. Тихо, конечно. Он несколько секунд сидел, разведя в стороны ладони и уставившись на бутылку. Потом поднял тяжёлый взгляд на Антуана.
– Та-ак, – зловеще произнёс он. – Сейчас. Мы. Пойдём к администратору. И я. Потребую. Заменить официанта. А ты переведёшь. Полчаса нести клиентам бутылку воды и не удосужиться её разлить? Какой, кстати, у них средний счёт?
– Б-большой, – заикаясь, пролепетал Антуан.
За эти секунды, я думаю, перед ним, как это бывает в отчаянные моменты, промелькнула вся его прошлая жизнь. Сожаление о том, что он не остался в России, а приехал в чёртову Францию, что выбрал эту чёртову профессию гида, а не сидит дома и не продаёт по интернету маски для омоложения лица, что связался, наконец, с чёртовым папой, а не просто возит группы на автобусе и бухтит им про Елисейские Поля, – было написано на его лице. Голова инстинктивно нырнула в несуществующий панцирь, и только уши, упёршиеся в плечи, затормозили движение. Лицо горестно закаменело. Странно живыми выглядели только волосы, торчащие из носа. Они шевелились и развевались под дуновением кондиционера.
Тогда ситуацию в свои руки взяла мама. Она наклонилась к остолбеневшему Антуану и тихим голосом сочувственно спросила:
– Описался?
А потом со вздохом, не обращаясь ни к кому, добавила:
– Эх, мужики…
И обратила свой взор на папу. Но сначала развернула крахмальную салфетку и шумно встряхнула её. Потом заправила белоснежный квадрат за пояс юбки. Получился маленький фартучек.
– Значит, так, – сказала она мужу, – если ты не прекратишь сейчас – вот это… то мне придётся встать и разлить воду тебе и всем желающим в этом зале. Вместо официанта.
Прозвучало очень убедительно, и папа с видом «а, делайте что хотите!» отвернулся в сторону и подпёр щёку кулаком.
Антуан таращил глаза, силясь вникнуть в происходящее. Не получалось.
…А буквально через несколько секунд привезли тележку с буйабесом. И мы наконец-то осознали ситуацию: это блюдо готовили сами официанты. Поэтому им было не до глупостей.
Супец был славный! Каждый сам «собирал» его из нужных ингредиентов. Официант показал блюдо с варёными рыбами. Назвал их поимённо. Потом моментально, в один приём, разделал на филе. Другой тем временем поставил на стол корзинку с нарезанным и подрумяненным в тостере багетом, двумя соусами – рыжим и жёлтым – дрожащими в блюдечках, как неуверенное желе. Отдельно – горку картофельных половинок, сваренных в рыбном бульоне и оранжевых от шафрана. Сам бульон – крепкий, ароматный, красно-коричневого цвета, сложно благоухающий специями.
И дело закипело. В тарелку следовало положить багет, потом картошку, потом рыбу, потом желтый соус и «ржавчину» – так назывался рыжий. Залить бульоном. Вкус!.. Описать невозможно. Антуан вдруг ожил и начал объяснять, что буйабес – единственное блюдо марсельского рыбака, заменяющее собой первое и второе. Готовится из любой рыбы утреннего улова, а хлеб, картошка и соусы обеспечивают его небывалую сытность. Достаточно поесть один раз в день, и – до следующего обеда.
…А вот это мы как раз прочувствовали в полную силу.
Так, как любит папа
И всё же самые приятные гастрономические моменты мы с папой пережили не в ресторанах и брассери, не в корчмах и конобах. А в двух точках мира. Поедая «нецелованную» двухчасового посола селёдку в ларьке посреди города Амстердама на картонной тарелочке с лучком и серым хлебушком. Уже очищенную, без головы, внутренностей и хребта; две маленькие половинки, ненамного крупнее большой кильки, соединённые ниточкой хвоста, которые держа двумя пальцами именно за хвостик, задрав голову, погружаешь в рот…
И – завтрак мечты, который состоялся в половине десятого утра на одном из центральных рынков Флоренции.
Мы зашли просто побродить-полюбоваться рыбными и мясными рядами, а потом напали на эту витрину. Два молодых парня, одетые в белоснежные фартуки и поварские колпаки, продавали невиданные нами доселе холодные закуски. За прозрачной витриной в огромных чашах переливались антипасти из рубленых оливок – чёрных и зелёных – смешанных с анчоусами, каперсами, трюфелями; в зелёном масле плавали фаршированные сыром артишоки; лоснились приправленные соусом из варёных желтков и шафрана порчини – итальянские белые грибы; и много-много чего ещё – восхитительного, прекрасного, ароматного, чему мы и названия-то не знали.
Папа, конечно, захотел всё и сразу. Боковым зрением он выхватил длинные деревянные столы с простыми стульями, за которыми угощались все желающие; завертел головой, высматривая, где бы поближе купить хлеб и вино. Искомого было вокруг в избытке и многообразии. Итальянские торговцы с непременной улыбкой накладывали в мисочки и того и этого и рекомендовали следующее.
