Голец Тонмэй - Андрей Васильевич Кривошапкин
– Ты права, Нелтэк энинни, – Тонмэй нежно взглянул на жену. Он лишний раз убедился в силе синкэна, потому счел необходимым напомнить детям: – Илкэни, будь всегда внимателен к синкэну. Дух огня зря не предупреждает. Ты тоже запомни это, Нелтэк.
Сын и дочь в знак согласия кивнули головами. И повторять не приходится, они крепко запомнят отцовские слова. Отец это знал.
– Ну, не печальтесь. А то Ирукаруку на небесах тяжело будет тащить свой вьюк, – шумно вздохнув, молвил Тонмэй. – Случившееся ничем теперь не исправить.
* * *
Ночью Илкэни спал плохо. Ему приснился сон, будто они с отцом едут по горам. Горы окутаны туманом. Отец едет на Ирукаруке. Илкэни не знает, куда они держат путь. Впереди на их пути показалась высоченная гора, покрытая снегом и льдом.
Отец не стал сворачивать в сторону, а поехал прямо к горе. Ирукарук, сильный олень, сразу пошел на подъем. Следом Илкэни на своем учаге. Подъем длится долго. Олени карабкались вверх изо всех сил. Наконец добрались до вершины. Едут дальше по гребню ледяной горы. Олени то и дело спотыкаются на скользкой тропе. Верховой олень Илкэни начал отставать, видно, силы иссякли. Зато Ирукарук идет бодро, будто не было тяжелого подъема. Вдруг туман начал густеть. Юноша перепугался. Ему нельзя отставать от отца. И тут Илкэни увидел, как отец и его верховой олень начали сползать вниз по крутому ледяному склону. А внизу оказалось бездонное озеро, волны которого шумно бились о камни. Илкэни с криком побежал к отцу, чтобы удержать его. Но не успел. Отец и олень упали в озеро и исчезли в нем. Юноша, рыдая, заметался. Сквозь сон уловил, как кто-то тормошит его. Сквозь сон явственно услышал голос отца: «Проснись, Илкэни». И он, привыкший исполнять волю отца, проснулся. Оказывается, все его страхи, – все это было во сне. Радость охватила его. Значит, ничего страшного не произошло, с отцом также ничего не случилось. Как все хорошо! Он с улыбкой потянулся всем телом, затем перевернулся на другой бок и моментально уснул вновь.
– Ты что-то тревожно спал, – за утренним чаем проговорил отец.
– Страшный сон приснился.
– Расскажи.
Илкэни в подробностях рассказал о своем сновидении. Отец и мать переглянулись.
– К чему такой сон, эне? – подала голос Нелтэк, расчесывая волосы.
Мать пожала плечами.
– А ты, ама, как думаешь? – Дочь глянула на отца.
– Не знаю, дочка. Не знаю, – откликнулся отец.
– Чудится мне, нехороший сон приснился тебе, сынок, – сорвалось у матери. Она явно встревожена.
Помолчав по обыкновению, Тонмэй сказал:
– У каждого человека сновидения разные. Не все сны сбываются. Не следует печалиться. У одних людей сны снятся от усталости. Такое случается после работы или охоты. Человек устает, плохо спит, тут кошмарные сны не дают ему покоя. У других сны бывают вещими. Они часто сбываются. У моего отца сновидения были пророческими. По ним он определял нашу жизнь, удачу или неудачу на охоте. Вчера тяжелый день прошел. Скорее это в Илкэни отозвалось таким сном. Не беспокойся, сын. Все уладится.
– Пускай не сбудется сон Илкэни, – прошептала мать и положила в очаг кусочек жира.
– Будем надеяться, – отозвался Тонмэй, думая об усопшем отце. «Илкэни – думал он – чем-то напоминает деда… Повадками, движениями, что ли… Или умением слушать других. Коли не ошибаюсь, все поделом. Все пойдет на пользу сыну», – подумал Тонмэй. Вслух ничего не сказал.
В илуму на какое-то время воцарилась тишина. Каждый думает о своем. Эку незаметно бросает взгляд на мужа в ожидании его слов. У ламутов с давних пор закрепилась традиция: женщина прислушивается к мнению мужа, не оспаривает его. Он – глава семьи. Какой он, такова и семья. Когда он удачливый добытчик, в чуме царит мир и достаток. А когда глава семейства неудачливый охотник, то в семье еле-еле сводят концы с концами. Эку, что теперь отнекиваться, благодарна судьбе за такого, как Тонмэй, отца ее детей.
Тонмэй почувствовал, что мать Нелтэк ждет его слов.
– Будем собираться. Перекочуем. Здесь тесно, как в конуре обука-пищухи. Да и оленям негде тут остановиться. Не случись беда с Ирукаруком, мы бы остановились возле устья речки Уилдикит. Доедем-таки сегодня до Уилдикит. Там вволю отдохнем. Вы собирайтесь пока, – сказал жене Тонмэй.
– Со сборами мы быстро управимся. Основные вещи я не вынимала из вьюков. Разберем илуму – и мы готовы к отъезду, – бодро подала голос мать Нелтэк.
– А ты, Илкэни, сходил бы за оленями, пока я буду сооружать лабаз для Ирукарука. – Отец глянул на сына.
– Я знал, что ты отправишь меня за оленями, – откликнулся Илкэни, хотя знал, что подгонка оленей лежит на нем. В его голосе радость. Тонмэй молча улыбнулся сыну. Ему по душе готовность сына к любому делу.
– Только будь осмотрителен. Местность незнакомая. Бердан бери на всякий случай, – заботливо говорит отец.
– Зачем мне бердан сейчас? Думаю, ружье мне не понадобится. Я скоро пригоню оленей.
– Ну, смотри сам. Наверху ягеля много. Не должны олени далеко уйти. – Отец поднялся на ноги, показывая, что пора приступить к делу. Илкэни натянул замшевую тужурку, проверил, на месте ли нож, и быстро вышел из илуму.
* * *
Олени далеко не ушли. С вечера поднялись на перевал, по которому вчера вниз погнал их Илкэни. Затем повернули на левый склон горы. Юноша без особых усилий находит их след. Он помнит, как отец часто напоминает ему о необходимости быть внимательным в горах и в тайге. В летнее время во мхах и на ягеле трудно отыскать оленьи следы. Но Илкэни ориентируется по оленьему помету. Его тут много везде. Значит, корм обильный. Чем выше поднимается, тем лес реже. Деревца невысокие.
Еще издали заметил корбэ – самца Гелтаня. Олени не ушли далеко.
Раз вожак не уходит далеко, остальные кучкуются вокруг него. Ягель мягким толстым слоем стелется вокруг.
Юноше не хочется тревожить оленей. Вон как плавно ходят сытые важенки. Верховые и грузовые быки улеглись, жуя жвачку.
Илкэни поднял голову повыше. Склон горы становился круче. На самом верху видны нагромождения каменных глыб. Ему хочется подняться повыше и заглянуть вдаль. Каждая новая местность притягивает своей неизвестностью. Мог бы с этого места, где стоит сейчас, начать обзор, но деревья мешают.
