Самоцветный быт - Михаил Афанасьевич Булгаков
Фартуки вдруг радостно охнули и закричали:
– Вся!
После этого на окне выскочила надпись «Очищенного вина нет», и толпа на улице ответила тихим стоном…
* * *
Вечером тихо лежали сугробы, а на станции мигал фонарь. Светились окна домишек, и шла по разъезженной улице какая-то фигура и тихо пела, покачиваясь:
Все, что здесь доступно оку,
Спит, покой ценя…
1925
Тайна несгораемого шкафа
Маленький уголовный роман
1. Трое и Хохолков
Дверь открылась с особенно неприятным визгом, и вошли трое. Первый был весь в кожаных штанах и с портфелем, второй – в пенсне и с портфелем, третий – с повышенной температурой и тоже с портфелем.
– Ревизионная комиссия, – отрекомендовались трое и добавили: – Позвольте нам члена месткома товарища Хохолкова.
Красивый блондин Хохолков привстал со стула, пожелтел и сказал:
– Я – Хохолков, а что?
– Желательно посмотреть профсоюзные суммы, – ответила комиссия, радостно улыбнувшись.
– Ах, суммы? – сказал Хохолков и подавился слюной. – Сейчас, сейчас.
Тут Хохолков полез в карман, достал ключ и сунул его в замочную скважину несгораемого шкафа. Ключ ничего не открыл.
– Это не тот ключ, – сказал Хохолков, – до чего я стал рассеянным под влиянием перегрузки работой, дорогие товарищи! Ведь это ключ от моей комнаты!
Хохолков сунул второй ключ, но и от того пользы было не больше, чем от первого.
– Я прямо кретин и неврастеник, – заметил Хохолков, – сую, черт знает что сую! Ведь это ключ от сундука от моего.
Болезненно усмехаясь, Хохолков сунул третий ключ.
– Мигрень у меня… Это от ворот ключ, – бормотал Хохолков.
После этого он вынул малюсенький золотой ключик, но даже и всовывать не стал его, а просто сухо плюнул:
– От часов ключик…
– В штанах посмотри, – посоветовала ревизионная комиссия, беспокойно переминаясь на месте, как тройка, рвущаяся вскачь.
– Да не в штанах он. Помню даже, где я его посеял. Утром сегодня, чай когда наливал, наклонился, он и выпал. Сейчас!
Тут Хохолков проворно надел кепку и вышел, повторяя:
– Посидите, товарищи, я сию минуту…
2. Записка от трупа
Товарищи посидели возле шкафа 23 часа.
– Вот черт! Засунул же куда-то! – говорила недоуменно ревизионная комиссия, – ну уж, долго ждали, подождем еще, сейчас придет.
Но он не пришел. Вместо него пришла записка такого содержания:
«Дорогие товарищи! В припадке меланхолии решил покончить жизнь самоубийством. Не ждите меня, мы больше не увидимся, так как загробной жизни не существует, а тело, т. е. то, что некогда было членом месткома Хохолковым, вы найдете на дне местной реки, как сказал поэт:
Безобразен труп ужасный,
Посинел и весь распух,
Горемыка ли несчастный
Испустил свой грешный дух…
Вас уважающий труп Хохолкова».
3. Умный слесарь
– Попробуй, – сказали слесарю.
Слесарь наложил почерневшие пальцы на лакированную поверхность, горько усмехнулся и заметил:
– Разве мыслимо? У нас и инструмента такого нету. Местную пожарную команду надо приглашать, да и та не откроет, да и занята она: ловит баграми Хохолкова.
– Как же нам теперича быть? – спросила ревизионная комиссия.
– Специалиста надо вызывать, – посоветовал слесарь.
– Скудова же тут специалист? – изумилась комиссия.
– Из тюремного замку, – ответил слесарь, ибо он был умен.
4. Месье Майорчик
– Ромуальд Майорчик, – представился молодой, бритый, необыкновенного изящества человек, явившийся в сопровождении потертого человека в серой шинели и с пистолетом, – чем могу быть полезен?
– Очень приятно, – неуверенно отозвалась комиссия, – видите ли, вот касса, а труп потонул в меланхолии вместе с ключом.
– Которая касса? – спросил Майорчик.
– Как которая? Вот она.
– Ах, вы это называете кассой? Извиняюсь, – отозвался Майорчик, презрительно усмехаясь, – это – старая коробка, в которой следует пуговицы держать от штанов. Касса, дорогие товарищи, – заговорил месье Майорчик, заложив лакированный башмак за башмак и опершись на кассу, – действительно хорошая была в Металлотресте в Одессе, американской фирмы «Робинзон и Кº», с 22 отделениями и внутренним ящиком для векселей, рассчитанная на пожар с температурой до 1200 градусов. Так эту кассу, дорогие товарищи, мы с Владиславом Скрибунским, по кличке Золотая Фомка, вскрыли в семь минут от простого 120-вольтного провода. Векселя мы оставили Металлотресту на память, и он по этим векселям не получил ни шиша, а мы взяли две с половиной тысячи червей.
– А где же теперь Золотая Фомка? – спросила комиссия, побледнев.
– В Москве, – ответил месье Майорчик и вздохнул, – ему еще два месяца осталось. Ничего, здоров, потолстел даже, говорят. Он этим летом в Батум поедет на гастроль. Там в Морагентстве интересную систему прислали. Германская, с двойной бронировкою стен.
Комиссия открыла рты, а Майорчик продолжал:
– Трудные кассы английские, дорогие товарищи, с тройным шифром на замке и электрической сигнализацией. Изящная штучка. В Ленинграде Бостанжогло, он же графчик Карапет, резал ее 27 минут. Рекорд.
– Ну и что? – спросила потрясенная комиссия.
– Векселя! – грустно ответил Майорчик. – Пищетрест. Они потом гнилые консервы поставили… Ну, что же с них получить по векселям? Ровно ничего! Нет, дорогие товарищи, бывают такие кассы, что вы, прежде чем к ней подойти, любуетесь ею полчаса. И как возьмете в руки инструмент, у вас холодок в животе. Приятно. А это что ж? – И Майорчик презрительно похлопал по кассе. – К-калоша. В ней и деньги-то неприлично держать, да их там, наверно, и нет.
– Как это – нету? – сказала потрясенная комиссия. – И быть этого не может. Восемь тысяч четыреста рублей должно быть в кассе.
– Сомневаюсь, – заметил Майорчик, – не такой у нее вид, чтобы в ней было восемь тысяч четыреста.
– Как это по виду вы можете говорить?
Майорчик обиделся.
– Касса, в которой деньги, она не такую внешность имеет. Эта касса какая-то задумчивая. Позвольте мне головную дамскую шпильку обыкновенного размера.
Головную дамскую шпильку обыкновенного размера достали у машинистки в месткоме. Майорчик вооружился ею, закатал рукава, подошел к кассе, провел по шву пальцами, затем согнул шпильку и превратил ее в какую-то закорючку, затем сунул ее в скважину, и дверь открылась мягко и беззвучно.
– Восемь тысяч четыреста, – иронически усмехался Майорчик, уводимый человеком с пистолетом, – держи шире карман, в ей восемь рублей нельзя держать, а вы – восемь тысяч четыреста!
5. Загадочный документ
Действительно, никаких восьми тысяч четырехсот там не было. Потрясенная комиссия вертела в руках документ, представлявший собою угол, оторванный от бумаги. На означенном углу были написаны загадочные и неоконченные слова:
«Map…
золот…
1400 р…»
– Позвать эксперта, – распорядилась комиссия.
Эксперт явился и
