Дар - Элеонора Бостан
Чайник закипел и отключился, надо было встать и налить чай, надо было выпить таблетку, надо, надо, надо. Как я устал, подумал Антон, вот что такое смертельная усталость. Нет, умирать он не собирался, просто решил еще секундочку посидеть в тишине и покое, еще только одну секунду. Стена за его спиной оставалась такой же ледяной, несмотря на жар его тела, но Антон не заметил, как начал медленно погружаться в дремоту. Ему казалось, что он собрался и встал, заварил чай, он видел, как посмотрел на часы и обрадовался, что до рассвета совсем недалеко, даже жар, вроде бы начал спадать, пока он пил свой чай, и откуда-то повеяло холодом. Надо закрыть окна, подумал в этом странном полусне Антон, теперь моя температура приходит в норму и мир уже не кажется раскаленной духовкой, а сквозняки мне сейчас ни к чему. Ему виделось, как он прошел по квартире и закрыл все окна, но холод никуда не делся. Наверное, на улице похолодало, решил он, ничего, сейчас воздух согреется. Но почему-то, вопреки всем законам физики, становилось все холоднее. Может уже зима, предположил Антон, может, я проспал 5 месяцев? Видимо так, потому что он просто дрожал от холода, как будто из пустыни Сахара он, и правда, попал на Северный полюс, а ведь из одежды на нем были лишь трусы. Чтобы хоть как-то согреться, он попытался обхватить себя руками, удивляясь, что все поменялось так резко… и проснулся, чуть не упав со скамейки.
Он все-таки уснул. Чай я не заварил, подумал Антон, и возможно, вода в чайнике успела снова остыть, зато сейчас не зима. Тогда почему так холодно? Одно в его сне и в реальности совпадало – он просто дрожал от холода. Жар сменился таким же иррационально мощным холодом, он как будто шел изнутри, замораживая внутренности. Антон поспешил отлипнуть от стены, но теплее не стало. Идиот, ругал он себя, вот теперь застудишь спину, мало тебе проблем, так еще воспаление легких захотелось получить? Но в глубине души он знал, что дело было не в стене, жар сменился холодом, это было плохо, но закономерно. Значит, температура поднимается, понял Антон, пора принимать меры, если я не хочу сгореть.
И если жар лишал его сил, превращая в живое подобие желе, то озноб, наоборот, помог собраться, прибавил немного бодрости. Буквально чувствуя, как его кожа покрывается теперь корочкой льда, Антон встал, тело трясло, как будто у него были судороги, и направился в лоджию – там на кресле лежал толстый пушистый плед, подарок соседок на Новый год. Иногда Антон читал, сидя в этом кресле и завернувшись в плед, свет в лоджии был хороший, но весной и осенью было всегда прохладно. Добравшись до кресла, Антон первым делом схватил темный пушистый комок и завернулся в него, как в кокон, а потом подошел к окну и выглянул. На часы он так и не посмотрел, но небо над его районом все еще оставалось темным, хотя, вполне возможно, что за городом, в полях, на горизонте появилась первая светлая полоска, просто высокие дома и деревья никак не позволяли ему видеть это. Ничего, решил он, сейчас лето, ночи самые короткие, я выдержу, я дождусь солнца, надо просто немного подождать.
Если бы все был так просто, он бы с радостью устроился прямо в кресле и ждал, погружаясь в уютную дрему, но он знал, что если хочет увидеть солнце, придется немного поработать. Сделав глубокий вдох – отчего его опять затрясло сильнее, воздух был обжигающе холодным – Антон вернулся в кухню, снова включил чайник, но на этот раз не стал садиться, у него были дела. Он делал все в темноте, свет не нужен, когда долго живешь в одном месте и сам раскладываешь все по местам. Он достал с полки самую большую кружку, положил в нее пакетик с чаем, потом порылся в ящике одной из тумбочек и достал несколько коробочек, тут ему пришлось доковылять до пятна фонарного света – шрифт Брайля был ему незнаком, хотя на каждой коробочке была надпись для тех, кто постоянно жил в темноте. Антон достал сразу две капсулы, мысленно благодаря себя за запасливость, зажал в руке. Надо бы еще поискать градусник, подумал он, но отмел эту мысль, он итак знал, что ему плохо, а что изменят цифры? Ничего, только стресса добавят.
Капсулы он запил водой из-под крана, открыл горячую и сделал два осторожных глотка, времени ждать, пока чай остынет до терпимой температуры, у него не было. Он отключался, силы опять покидали его, даже обратная дорога к кровати казалась невозможно длинной. Но было кресло, и Антон твердо решил, что не позволит себе уснуть, пока не выпьет весь чай. Такой горячий, такой… такой жидкий. Его организм требовал воды, за эту ночь он потерял немало жидкости, и ему требовалось восполнение.
Осторожно, чтобы не пролить на себя кипяток – для джекпота этой ночью не хватало только этого – Антон дошел до кресла и медленно, как глубокий старик, опустился в него. Вспомнил, что так и не узнал время, значит, придется ждать вслепую. Интересная мысль, подумал он, особенно когда сидишь в темноте. Кружку он сжимал обеими руками через плед, чувствуя ее тепло, такое живое, такое приятное, а после первого глотка, к нему вернулся почти утраченный оптимизм. Тепло разливалось по телу, вытесняя холод, капсулы уже скоро подействуют, солнце взойдет, и все это останется в прошлом, как та проклятая монета. Он оказался редким дураком, что так долго терпел ее и не сделал такую простую вещь раньше. Но, как сказал кто-то из мудрых, не важно как ты начинаешь, важно – как ты закончишь. И в эту минуту, завернувшись в плед и чувствуя, как озноб уходит, Антон позволил себе верить в то, что все закончилось, и закончилось хорошо.
Допив чай, он еще некоторое время держал кружку в руках, пытаясь сохранить ее тепло. В голове немного прояснялось, и мысли вернулись к тому ужасному утру, когда нищий сунул ему монету. Зачем он это сделал, размышлял Антон, почему просто не
