Путешествия на край тарелки - Ольга Валерьевна Назарова
Есть тут и правила, будто заимствованные у алхимиков, удивительные и невозможные. «Если скиснет варенье, сироп или вино, обратить их в уксус». «Если нечаянно попадет в вино или наливку жир, то…». Что же тут поделаешь? Вылить эту оскверненную жидкость и забыть поскорее. Но это и есть неумелое ведение хозяйства, чреватое большими затратами и даже потерей состояния. Прежде всего, допускать этого не следовало бы, а иначе: «на 6 бутылок положить 2 свежих яичных белка со смятою скорлупою, вскипятить, процедить через салфетку».
А как интригует предложение к завтраку. Правило «172) Оставшийся от обеда бульон подать в чашках к следующему завтраку». Кому же этот завтрак: супругу после обильных возлияний накануне или детям во время выздоровления после того, как «кризис миновал»?
Не забыты и другие сословия. Правило «199) Когда ощипывают с птиц перья, то откладывать их в одно место; в длинные зимние вечера приказать их перебрать: они годятся на подушки для служителей или для бедных».
Кстати о сословиях. Книга Елены Молоховец рассчитана на людей со средствами: тут и штат прислуги надо держать (иначе одной хозяйке не справиться, чтобы соответствовать таким высоким требованиям и стандартам), и кухонную утварь соответствующую, не говоря о предметах столовой сервировки. Да и жилище полагается иметь, «чтобы каждая квартира, как бы она ни была мала, заключала бы в себе, в миниатюре, все удобства обширного и богатого помещения, чтобы каждый член семейства имел свой угол отдельный и спокойный». Квартиры или дома, удобные и рационально устроенные, помогают хозяйке войти в роль нравственной и хозяйственной семьянинки. А соблюдая порядок и чистоту в кухне, «прислуга отчасти исправится в нравственном отношении». Некоторые разделы книги написаны словно не для радости, а для совести.
Все предусмотрено и посчитано в этом катехизисе молодой хозяйки. Тщательно разработаны реестры обедов по четырем разрядам — от пощедрее к поскромнее — на целый год с росписью по месяцам, с учетом масленичной недели, постов и праздников. Особо оговорены закуски, завтраки, вечерний чай, кушанья и питье прохладительное во время танцев. Отдельно описан стол вегетарианский. Не забыто меню для прислуги.
И все же большая часть книги — для радости: «более 2000 описаний разных кушаньев», «более 1000 описаний приготовления разных запасов». Каждое описание — подобно статье в энциклопедии с указанием количества продуктов, которые положено «выдать», чтобы лишнего не допустить и недостатка не ощутить. Желаете приготовить палтусину, паштет из каплуна или кормленой индейки, «пуншъ имперьяль мороженый изъ земляники и проч.»? Все найдете, что возможно съесть, выпить и заготовить впрок, что для прочной и хорошей жизни достаточно, тщательно систематизировано и уложено Еленой Молоховец. Кушайте, господа хорошие!
Недурно попробовать «кашу рассыпчатую из гречневых круп с пармезаном» по рецепту Молоховец.
КАША РАССЫПЧАТАЯ ИЗ ГРЕЧНЕВЫХ КРУП С ПАРМЕЗАНОМ
Приготовить кашу. 1½ фунта крупы просеять, чтобы не оставалось муки, можно поджарить на легком огне до колера, всыпать в горшок, чтобы заняло немного более половины горшка, положить ложку чухонского масла, ложечку соли, влить кипятку так, чтобы крупу едва покрывало, размешать, накрыть крышкою, поставить в горячую духовую печь, не менее как на три часа, подставить под дно горшка сковородку с водою, для того чтобы каша не пригорала. Когда подернется сухонькою корочкою, снять сковородку, перевернуть горшок вверх дном, продолжая печь.
Выдать: 1½ фунта круп, ложечку соли, ложку столового масла.
Вынуть из печи, положить на блюдо ряд каши, посыпать тертым пармезаном, скропить маслом, вставить в горячую печь, чтобы подрумянилась.
Примечания:
1) фунт = 0,409 кг;
2) чухонское масло — сливочное, не перетопленное;
3) приготовление каши в горшке можно ускорить, нагрев духовку до 220 С, в горшок положить 2 части крупы, добавить 3 части холодной воды, соль и, накрыв крышкой, держать в духовке минут 40.
ДОБРОДЕТЕЛИ МЕЩАНСКОЙ КУХНИ
— Да зачем его жевать, блин что хлопочек: сам лезет… Вот возьми его за краечки, обмакни хорошенько в сметанку, а потом сверни конвертиком, да как есть, целенький, толкни его языком и спусти вниз, в свое место.
— Этак нездорово.
— Еще что соври: разве ты больше всех, что ли знаешь?
Н. С. Лесков. Железная воля
О чем пишут в кулинарных книгах? В современных — почти ни о чем, чего не знал бы более или менее опытный едок. Миллионы рецептов всех возможных кухонь и традиций, поварские секреты, радикальные диеты и приемы, как обмануть аппетит, — но откровение не снисходит. Несправедливо — ведь эти книги напоминают каталоги современного искусства, являя собой торжество дизайна и полиграфии.
Перелистывая эти типографские шедевры, можно не опасаться, что, как черт из табакерки, выскочит строчка: «Свежие грибы должны употребляться в тот же день, когда собраны. На второй день они уже чернеют и на них нападают черви». Всякие неожиданности, равно как и истины, прописные до нелепости, встречаются в книгах старых, уважительных, с архаичным почтением к еде.
Впечатления от таких книг — самые непредсказуемые. Фраза «к столу всегда, и дома тоже, выходят как следует одетыми» — повод для сомнений: а всегда ли ваши домашние трапезничают в подобающем виде. «Заправлять салфетку за корсаж или жилет есть смешно». Конечно, тут и мы улыбнемся. «На тарелку положим столько еды, сколько сможем съесть, лучше меньше, чем больше. Оставлять еду на тарелке — невежливо». Да что же это такое?! Добавки нельзя просить или лишним давиться? «За столом сидим, пока не поднимется хозяйка». Это шанс взять реванш, если бы дальше не срезали: «А та встает — когда все доели». Попадаются и рецепты загадочные, прямо-таки колдовские и названием, и способом приготовления: какая-нибудь Силезская варонька или оукроп.
Еще в современных кулинарных книгах совсем не найдешь наставлений о влиянии на самочувствие. Но старые, «уважительные» книги, предполагая в читателе скептицизм, аргументированно доказывают, что «значение подходящего питания для здоровья человека намного важнее, чем можем себе представить… это — целая научная проблема, которая влияет как на народно-хозяйственную историю, так и на евгенику человечества». Лозунг из «Двенадцати стульев»
