Роман с Луной - Марина Львовна Москвина
Мальчик молчал. Что тут скажешь? Когда ореол святости так и сияет в потемках над Кешиной головой, не затмеваемый никакими небесными светилами.
– Сынок, – проговорил Кеша опечаленно. – Пришла пора признаться. Мы с Марусей не сможем заработать тебе на квартиру. Видит Бог, я молился святым бесплотным силам, верил в нашу счастливую звезду, но все это накрылось медным тазом. Может, мы и вправду занимаемся такими неземными делами, что они в принципе не должны приносить никакого дохода у нас на планете? Недавно Маруся пришла в солидный толстый журнал, в отдел прозы, и спрашивает ликующе, с улыбкой: «Новые писатели нужны в литературе?» А ей отвечают серьезно: «Нет, что вы, старых-то никак забыть не можем!» Или моя Луна… Разве это земное дело? Правильно говорится в Алмазной сутре: главное предписание буддиста – не брать ничего от жизни. Так что мне остается надеть шляпу и пальто дяди Эфраима, взять посох, чашу для подаяний, забрать свою безумную Марусю и пуститься в бесконечное странствие, освободив тебе нашу малогабаритную квартиру.
– Ну что ты. – Мальчик обнял его и похлопал по плечу. – Куда вы потащитесь, два сумасброда, на старости лет?.. Расслабься, я сам буду накапливать. Три года, четыре… Живут же люди в шалаше, покрытом дерном, при свете лампады, заправленной тюленьим жиром.
– Нет, я не знаю, почему мне так не везет, – с жаром заговорил Кеша, ощущая свою неизбывную вину перед сыном. – У других прямо мухи в руках ебутся, а я должен кушать кошкин навоз.
– Ладно, – ответил мальчик. – Пойдем-ка с тобой поедим. А не то совсем отощаем.
В ресторане «Хрустальный звон» за столиком спал, положив голову на салфетку, как Олоферн на коленях коварной Юдифи, арт-критик Андрей Ковалев, бородатый и непричесанный. Больше в зале никого не было.
Мальчик попросил принести «филе гренадера».
– Никогда не пробовал, – сказал он. – Интересно, это мясо или рыба?
Кеша заказал черных тигровых креветок из Индии, картошку и зеленый чай.
По столу полз очень сонный майский жук. Никакими силами его нельзя было бы убедить сейчас взлететь. Кеша сложил пещеркой ладони, жук туда забрался и затих.
– Как, интересно, летают насекомые? – бормотал Кеша, с нежностью взирая на жука. – Если в высоте встречаются, узнают друг друга? Жук – ему трудно, у него тяжелый панцирь. Но он напрягся, взлетел, поднялся выше, ласточка за ним погналась, он – раз! – увильнул. Поднялся еще выше, изморозью покрылись подкрылки, ему холодно… Знаешь, есть какие жуки-летуны? Настоящие летчики-испытатели! А мы все про птичек да про птичек!..
– А как вороны зимой летают? – говорит мальчик. – Да все птицы! На зимнем ветру? Подмышками-то холодно!
Когда они вышли из ресторана, оставив там практически все, что было у них в карманах, настроение у обоих улучшилось.
– Эх, – сказал Кеша, – дорогая еда – удовольствие для желудка.
– И беда для кошелька, – добавил мальчик.
– Пошли заберем Луну, – предложил Кеша, потирая ладони, – и поедем домой. Нельзя ее тут оставлять. Украсть не украдут, а вдруг бросят палку или камень?
– И куда мы ее? – спросил мальчик.
– Подвесим в комнате на потолке вместо люстры, и пусть светит. Люстры-то нету…
Они зашагали на ровный матовый свет электрической Луны, молоком разливавшейся по лужайкам. Луна горела еще ярче, в ночном тумане вокруг нее образовалось галло, и слетелись насекомые ночные, бабочки, жуки, мотыльки, комары и мухи.
Что любопытно, часа не прошло, как у инсталляции «Шумел камыш» утащили колокольчики, с корабля на приколе вынесли посуду и продырявили спасательные круги, а деревню, построенную из палок, превратили в развалины. Все было разрушено, сломано, разнесено какими-то неясными стихиями. То ли разбойники выскочили из-за кустов барбариса, то ли вопящая боевая дружина свирепых воителей-варягов высадилась на берег и сражалась тут с исполинами, карликами и погаными чудищами. Как там поется в их главной саге? С меча и шпор моих стекала кровь, над головой стервятники кружили…
Сохранились только произведения, замаскированные художниками под природные явления: тени деревьев, нарисованные на поляне, и пластмассовые яблоки на березе слишком высоко были подвешены.
– Черт, надоела Кали-юга, – мрачно сказал Кеша. – Как я тоскую о Золотом веке!.. Прямо не могу уже находиться в этой кальпе.
Хорошо, хоть Луну не тронули, никто не решился кинуть в нее камень или оторвать электрический шнур.
– Тс! – мальчик остановил Кешу.
Под Луной у подножия сосны стояли три человека. Один – невысокий старик с длинными седыми волосами, чье лицо и фигуру ясно освещала Кешина Луна, указывал на нее пальцем и торжествующе говорил спутникам:
– Ну?! Обещал я вам, что покажу Луну во всем ее великолепии?!
А два мужика топтались под сосной, такие – кочковатые, в куртках из кожзаменителя, с пивом «Толстяк» в руках. Явно у них не хватало словарного запаса высказать удивление, что старикан выиграл у них пари.
Они сунули ему какую-то купюру и пошли, не то чтобы огорченные своим проигрышем, скорее ошарашенные: действительно – на дереве висела Луна, совсем как настоящая.
– Разрешите представиться, – сказал старик мальчику и Кеше, когда те приблизились. – Иван Андреич Потеряев, учитель астрономии и географии, сейчас на пенсии, обитатель дома престарелых. – И махнул рукой в сторону облупленной пятиэтажки, которая пряталась среди сосен на краю поляны.
Одет он был опрятно: теплый твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях, брюки заправлены в резиновые сапоги. Ничто в его облике не говорило о нищете и заброшенности. Но под пиджаком у него виднелись две рубашки. Одна в клеточку, коричневая, другая синяя в горошек. Это намекало на то, что Иван Андреич необыкновенный человек, если не сказать странный. Щеки и подбородок его покрывала ровная седая щетина, как у актера Жана Рено – правда, лицо бороздили такие глубокие морщины, и оно носило следы таких тяжких забот, что все сходство на этом кончалось.
– Так вы и есть авторы столь чудесного небесного тела! – воскликнул он. – Позвольте мне выразить свое восхищение! – Старик ловко спрятал десятку в карман пиджака. – Я, знаете ли, уже несколько часов за ней наблюдаю, я все-таки астроном, звезды, солнце и луна – моя страсть!
Увидев, что Кеша собирается снимать с дерева Луну, астроном Андреич расстроился.
– Ну вот, – сказал он, – только я наладил бизнес, а вы мне все рушите. Честно говоря, я уже заработал, благодаря вашей, как вы говорите, инсталляции, сорок рублей. Ночь такая облачная, ни просвета. А я подхожу к отдыхающим и предлагаю на спор показать луну. Все смотрят в небо, берутся со мной
