Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
Мирослав слушал её и улыбался, уткнувшись в экран и продолжая искать.
– Нашёл ответ, артерия Лушки. Смотри, есть ещё синус Лушки, sinus petrosus inferior, нижний каменистый синус, – его глаза загорелись.
– Класс, – ответила Ева без особого энтузиазма и отпила чай.
– Если попадётся вопрос на экзамене, смогу блеснуть своими знаниями, – Мира посмотрел на неё и улыбнулся. – Здорово же. О, вот тут через три задания как раз вопрос про этот синус. – Задания, ответы на которые он знал, уже давно закончились.
– Да брось, уверена, что никто не заморачивается с этой олимпиадой как мы, автомат у тебя в кармане. Кстати, что у тебя с гистологией?
– Ну… – Мирослав отвёл глаза и принялся разглядывать фиалку. – Тебе бы цветок полить.
– Негодяй. – Ева недолюбливала людей с автоматами по гистологии и мысленно добавила их всех в категорию «не бро», даже если они были такими милыми, внимательными и вообще лучшими на свете парнями и сидели у неё на кухне. Она резко вскочила и отошла от стола.
– Зато я смогу тебе помочь с подготовкой. Я много что помню и смогу погонять тебя по препаратам. – Мире показалось, что он обидел её, поэтому попытался сгладить углы.
– Лучше откажись от этой пятёрки и сдавай экзамен как все, – отвернувшись к раковине, буркнула Ева. Она набрала воды в стакан.
– Ты серьёзно? – Он был готов бросить всё и прямо в эту секунду со всех ног бежать на кафедру гистологии, пока не сформировали списки автоматчиков.
– Нет конечно, – пока Ева поливала фиалку, она свободной рукой взлохматила волосы Мирослава. Жест ей показался слишком смелым, как будто они знали друг друга уже тысячу лет. Ева повеселела. Она по глазам поняла, что тот слишком серьёзно воспринял её слова. Она недолюбливала автоматчиков по гистологии, но участи сдавать экзамен никому не желала, тем более Мирославу.
В назначенный день после пар, как и договаривались, они снова сидели у Евы на кухне и наперегонки решали задания первого этапа. Был понедельник, через пару улиц от них полным ходом шла отработка по биохимии, предпоследняя в этом семестре. Ева временно забыла о существовании этого предмета и забила на эту кафедралку. Время покажет, что зря. Мира закончил решать тесты на три минуты раньше. Они оба сделали ошибки в некоторых заданиях, но процент выполненного даже так оставался сильно выше проходного. На следующий день они нашли свои фамилии в списке прошедших дальше. Ещё через пару дней решали наперегонки задания второго этапа, чтобы пройти дальше и пропустить последнюю отработку по биохимии. Очень легко забыть о чём-то важном, когда сидишь на кухне с человеком, рядом с которым голова становится лёгкой, а все мысли улетучиваются, как эфиры.
После двух часов ковыряния в кишках, мышцах и мозгах в поисках нужных структур Ева стояла рядом с заведующим кафедрой, сжимая в руках свой заслуженный диплом за второе место. Первое занял Мира, и она на него совсем не злилась. Понимала, что тот сделал гораздо больше, чем она, которая просто выучила верные ответы и которой на практическом туре просто повезло. Ева привыкла считать, что в любой неудаче виновата сама, когда каждый её успех – заслуга госпожи фортуны. Но несмотря на всю радость момента, ей казалось, что что-то не так, будто она упустила из виду что-то очень важное, что не может не сказаться на её жизни.
Задания у Евы и Мирослава были разными, да и в кабинеты, где в нос бил едкий запах формалина, участников запускали по одному, поэтому всю дорогу до дома Евы они обсуждали олимпиаду. Ева призналась, что ей пригодились и синус, и артерия Лушки. Мира не без стыда рассказал, что завалился на латыни и перепутал названия тощей и подвздошной кишки. Еву это развеселило. У подъезда они обнялись на прощание, это уже вошло у них в привычку. На этот раз они так простояли даже немного дольше, чем могли обниматься друзья. Ева теперь не могла бы даже представить свою жизнь без Мирослава, и дело было даже не в том, что тот раздобыл задания, обеспечив тем самым им высокие места и возможность поехать на какую-нибудь более престижную олимпиаду. И не было ни дня, когда он не ждал встречи с этой студенткой.
На последнем занятии по биохимии, когда всем проставляли зачёты, Ева осознала, о чём же забыла. Количество её отработок, которое ни в каких системах исчисления не было равно нулю, рухнуло тысячетонным грузом ей на плечи. А злорадная улыбка её преподавателя, с которой он произносил: «Ева Васильевна, а вы единственная из группы, кто остался без зачёта. Очень жаль, вы подавали такие надежды. Ещё встретимся в следующем семестре на отработках», – полностью уничтожила её морально. Со стипендией можно было распрощаться, как она сдаст экзамены, было уже неважно. «И какой теперь толк от моего автомата по анатомии?» – думала студентка. Когда все ушли, староста группы немного задержалась. Никто уже не сомневался зачем.
– Зачёт отрабатывает, – тонко заметила Лиза, покидая аудиторию.
Когда Ева вышла с кафедры после того, как провела пятнадцать минут в туалете в тщетных попытках успокоиться под негодование подруги о том, какой их преподаватель козлина, она увидела в холле Мирослава. Лиза молча ретировалась, её присутствие только помешало бы, да и в кафе Марк ждал новостей о том, как прошёл её зачёт. Взглянув на Еву, Мирослав всё понял и молча обнял её. Та снова разрыдалась, но плакать у него на плече было гораздо приятнее, чем над раковиной в туалете. Она очень ценила, что с ним можно было разделить и радости, и печали.
– Вместе всё отработаем, а стипендию вернём в следующем семестре, это я тебе обещаю. Может, даже на повышенную подадим, – Мира поглаживал Еву по спине в бесплодных попытках её утешить.
Семестр заканчивался контрольной по анатомии, которую ей закрыли просто так, как призёрше олимпиады. Позже в холл вылетела Катя, завалившая колок. Её спалили с микронаушником. Преподавательница вдруг решила проверить студентку магнитом, и маленькое устройство покинуло ушную раковину старосты. Ева не думала, что когда-нибудь так сильно ощутит чью-то ненависть. Еве её было не жаль, она не понимала, на что надеялась Катя, систематически списывая контрольные, но ей вдруг стало неловко. Тяжело радоваться успеху, когда рядом переживают неудачу.
– Кать, за
