Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
– Это что? Мышцы?! Ты настолько разуверилась в себе, что решила завалиться на последнем колке и сразу готовиться к экзамену?
– Да, мышцы. Нет, заваливаться я не собираюсь. Отдай по-хорошему, или я покажу Марку твоё детское фото, где ты пьёшь и писаешь одновременно.
– Ах так? Я думала, мы подруги, – недовольно фыркнула Лиза, но учебник всё же вернула.
– Да, подруги, и у меня нет этого фото, – Ева засмеялась.
– Вредина, – подруга нахмурилась, но тут же её лицо просветлело. – Это ты к встрече со своим мальчиком учишь?
– Он не мой мальчик, – огрызнулась Ева.
– Так вот она какая – романтика зубрилок, – Лиза захихикала и предприняла ещё одну попытку кражи атласа, на этот раз неудачную. Ева захлопнула учебник у неё перед носом и убрала его в рюкзак.
– Не думай, что у меня нет других твоих дурацких детских фото… и не только детских.
– Говорю же, вредина, – та улыбнулась. – Тебе не кажется, что вы могли бы уже заняться с ним чем-нибудь более интересным? – Лиза игриво пробежалась пальцами по тыльной стороне ладони Евы. – Скажем так, химией или физикой?
Еве стало очень некомфортно, воспоминания нахлынули, она вновь, как наяву, ощутила горячее дыхание Ильи Александровича на шее, его руки – на своём теле. Снова её сердце бешено забилось, она начала задыхаться, но постаралась не подавать виду. Знала, что это у неё плохо получается. Как бы она ни хотела, а центр дыхания оставался подкорковым, что значило одно – сознание над ним не властно. Ева посмотрела наверх, на белый потолок, чтобы не дать волю слезам. Ей не очень хотелось именно сейчас посвящать свою подругу во всё это дерьмо. Неподходящий момент. Когда всё почти наладилось, возвращаться в прошлое не хотелось. Но почти не считается. Она отодвинулась, лишь бы разорвать физический контакт, зарылась в учебник и буркнула:
– Не смешно. К твоему сведению, физика и химия закончились ещё на первом курсе. Сейчас у нас физиология и биохимия.
Лиза поняла, что разговор окончен, но так и не смогла осознать, когда именно потеряла доверие своей лучшей подруги. И что же опять сделала не так. Она решила оставить свои хорошие новости до более подходящего момента, хотя её всю распирало изнутри.
В этот раз Ева с Мирой не слушали «Преступление и наказание», потому что решили оставить рассказ Свидригайлова о призраке его жены до лучших времён. Они устроили небольшой блиц по костям и суставам. Сколько гребней на крестце? Пять. Из скольких частей состоит височная кость? Из трёх. Какими суставными поверхностями образованы суставы Шопара и Лисфранка? А вот это ещё нужно повторить. Что такое «ключи» этих суставов? Раздвоенная и межкостная предплюсне-плюсневая связки. В каких суставах есть суставные диски? Ответ оба не смогли дать. Вопросы, которые они задавали друг другу, были очень простыми, даже глупыми, но помогали настроиться на рабочий лад, поверить в себя, в свои знания и перейти к чему-то более существенному.
Мирослав от своих знакомых со старших курсов уже узнал задания первых двух этапов, которые когда-то были. Из года в год кафедра тесты не меняла и точно не стала бы этого делать и в этот раз. Более того, он уже начал их прорешивать на парах и в перерывах между ними, но не чтобы произвести на Еву впечатление, а потому что считал, что времени очень мало и они не смогут всё успеть. От Евы он перенял привычку торопиться, начинать заранее и бояться не успеть.
Пока Ева доставала из морозилки яркие ягоды облепихи, искала по всем полкам баночку с липовым мёдом и делала чай, Мирослав читал вслух вопросы, ответы на которые уже знал. Ева ошибалась на каждом четвёртом или пятом вопросе. Мышцы и кровеносная система были её слабыми местами. Она помнила, как в ночь перед последним коллоквиумом первого семестра первого курса сидела на кухне, смотрела в окно и рыдала от беспомощности, потому что вконец запуталась в мышцах предплечья и голени. Считала часы до контрольной и количество вопросов, которые так и не запомнила. Проклинала фасциальные ложа и слои. Бугристости и отростки, на которых начинаются мышцы, она ненавидела. В итоге на коллоквиуме ей достался трицепс ноги – одна из пяти мышц, которые она знала на пять. После этого она окончательно решила, что больше никогда не будет оставлять подготовку на самый последний момент.
Ева подошла к столу с двумя кружками ароматного чая. Она хотела освободить немного места и подвинуть свой атлас, но случайно скинула его. По полу разлетелись бумажки с заметками, схемами и ответами на какие-то тесты. Ребята принялись их собирать. На оборотной стороне одного из тетрадных листов, явно когда-то служивших шпаргалками, Мирослав увидел строчки, нацарапанные фиолетовой ручкой. Буквы спешили, натыкались одна на другую, пытаясь угнаться за мыслью. Это не было похоже на всегда аккуратный почерк Евы, но содержание не оставляло сомнений, что это написано именно её рукой. Поколебавшись, Мира незаметно спрятал лист к себе в карман. Когда последствия неуклюжести Евы были устранены, ребята наконец-то склонились над айпадом Мирослава. Они мельком переглядывались, от кружек шёл согревающий и тело, и душу пар. Их руки едва касались друг друга, но этого было достаточно, чтобы бабочки в животе выписывали альфа-спирали или повторяли контуры внутренних органов. Ребята искали в интернете название глубокой артерии плеча по фамилии учёного и переговаривались вполголоса.
– Они думают, мы гении? Я латынь выучила, и всё, хватит. Я даже не хочу быть хирургом или травматологом, или кардиологом, или кем-то ещё, кто будет иметь
