Человек маркизы - Ян Вайлер
В таких случаях мы представлялись как близкие к профсоюзам друзья человека, желающие что-то сделать против чудовищного ущемления и дискриминации, которая являла себя на балконе в виде отсутствующей маркизы. Папен тогда негодовал, что тень является неотъемлемым правом человека, но в нашем западногерманском обществе достаётся только богатым или тем, кто себя таковыми считает.
Рабочий, который губит своё здоровье на металлургическом заводе или в шахте, трудящиеся массы, которые изо дня в день гнут спину на выгоду акционерного общества – у них должно быть хотя бы право выпить своё пиво в тенёчке. Об этом мы и позаботимся.
На этой теме мой отец прямо-таки расцветал, на свой манер, и так и сыпал рабоче-крестьянскими афоризмами. Он использовал для этого словарь, который ему вливали в мозги через воронку за годы его членства в союзе Свободной немецкой молодёжи, и однажды в машине он сказал: кто бы мог подумать, что весь этот мусор ему когда-нибудь пригодится. Но пригодился, и этими речами Рональд распалял многих трудящихся так, что те готовы были купить даже две или три маркизы. Но надо заметить, что эти экземпляры уходили по дешёвке, потому что мой отец не мог пойти на то, чтобы сперва держать пламенную речь, подобно Эрнсту Тельману, а потом заламывать пятьсот евро за маркизу. В основном всё уходило за сто пятьдесят евро, иногда даже меньше. Он последовательно снижал цену, как будто хотел этим смягчить угрызения совести за наши сомнительные методы продажи. Если бы кто-нибудь заплакал, он бы, наверное, отдал маркизу даром.
И при таком сценарии я тоже играла роль открывателя дверей, выдавая себя за только что уволенную работницу фирмы «Опель», этакую обиженную опельщицу, которая сейчас, находясь в поиске работы, временно пристроилась в фирму «Маркизы для всех». Солидарность клиентов вела в основном к тому, что тяжёлую оптику наших товаров уже никто не замечал. В конце концов, маркизы покупались для хорошей цели. И кроме того, они происходили, как правдиво сообщал мой отец, из запасов предприятия народной собственности из Бранденбурга, а само предприятие было беспощадно погублено ведомством по управлению госсобственностью после Поворота. И теперь эти маркизы, смонтированные в таких рабочих городах, как Бохум или Дортмунд, станут символическим актом борьбы против этого, да: против системы.
Приблизительно столь же перспективной была работа в тщательно прибранных квартирах. А если ещё хозяин квартиры открывал нам в наглухо застёгнутой рубашке, а из дверей не просачивалось ни ароматов еды, ни запахов болезни, то мы имели дело с приличным гражданином. Тогда у нас проходил номер с властями.
Тогда мы являлись как бы по заданию частного института строительных норм в Реклингхаузене, в Герне или в Эссене. Или там, где мы как раз были. Нам, дескать, сообщили, что федеральные строительные организации и земельные отделения отрасли оформления зданий в совместной работе со строительными службами общин только что приняли закон, согласно которому формирование фасадов в Реклингхаузене, в Герне, Эссене или там, где мы как раз были, должны быть приведены к единообразию. Знает ли он об этом и уже был ли у него по этому поводу кто-нибудь из городского правления.
Какой-нибудь Герберт Козловский был как громом поражён.
– Нет, не было. У меня? Почему у меня?
Рональд Папен и его юная сотрудница тяжело вздыхали.
– Тогда вам повезло. Действительно, – говорила я, и мы многозначительно переглядывались. – В таком случае мы ещё можем поправить дело.
– В чём же оно состоит? – неуверенно спрашивал Козловский.
– Если мы будем действовать быстро, вы избежите неприятностей.
– Каких неприятностей? Что ещё за неприятности? – Он уже впадал в беспокойство.
– Город поручил фирме монтировать маркизы всюду, где их ещё нет. Например, у вас. В настоящий момент они как раз ещё в соседнем районе. Но самое позднее на будущей неделе они доберутся и до вас. И тогда вы получите маркизу, – говорил мой отец несколько заговорщицким тоном, как мне казалось.
– Маркизу? Где? У нас?
– Вот именно.
– Но я не хочу никакую маркизу.
– Но получите её. От города в соответствии с законом федеральных строительных органов и земельных отделений отрасли оформления зданий в совместной работе со строительными службами общин.
– Минуточку. Они принудят нас установить маркизы?
– К сожалению, это так, – признавал мой отец.
– Так, и кто за это заплатит?
Это был момент, на котором возмущение порядочного Козловского доходило до негодования.
– Ну, вы, – лаконично говорила я.
– Я?
– Каждый, у кого нет маркизы, обязан будет купить её у города для приведения облика к единообразию, – добавляла я. И ждала того момента, когда эта информация уляжется в голове господина Козловского. Он поворачивался в другую сторону и кричал:
– Барбара, иди-ка сюда!
Барбара поспешала к нам, и Козловский говорил:
– Город хочет, чтобы мы установили маркизу. И нам придётся за это заплатить, хотя она нам совершенно не нужна.
– Это чудовищно, – распалялась его супруга. – Мы на это не пойдём, даже не обсуждается.
Она гневно смотрела на моего отца, полагая, что это он явился от города с такой новостью. А ведь мы были как раз спасители, так сказать, союзники против этих глупых властных выходок первого порядка.
– Мы можем вам помочь избежать внушительного штрафа, – говорил Папен. – Который грозит вам в случае противодействия. А в итоге вам всё равно придётся повесить предписанную органами маркизу. Кстати, втридорога.
– Это просто свинство какое-то, – фыркал Козловский.
– Да, я всегда говорил, что маленький человек неизменно останется в дураках. Политик выдумывает какую-нибудь глупость, а кто за это платит? Мы платим, – говорил мой отец. – Иначе штраф приличным гражданам.
– До такого мы ещё никогда не доходили, – вздыхала Барбара.
– Но можно обойтись и без этого. И без того, чтобы вы подчинялись таким предписаниям. Мы – институт строительного нормирования – подготовили для этого благоприятную по ценам программу, можем вам её представить. Тем самым вы дадите городу щелчок по носу и останетесь гарантированно без штрафа.
Немного позже супружеская пара Козловских заказывала трёхступенчатый «Копенгаген» шириной в два метра, включая монтаж и пожизненное обслуживание, за шестьсот пятьдесят евро. По крайней мере почти на сто восемьдесят евро дешевле, чем модель города, которая поставляется всем в одинаковой розовой расцветке.
После того как маркиза уже висела на их балконе, они потирали руки: никто им теперь не прикажет и никто не позвонит в дверь, чтобы принудить их. А кроме того, они
