На память милой Стефе - Маша Трауб

Мне не пришлось открывать квартиру своим ключом – дверь была открыта.

– Я взял твой ключ, – объяснил Жан Лее, которая пыталась возмутиться.

В доме стоял бедлам. Что-то готовилось, пеклось. Ясмина носилась между квартирами.

– Что мы пропустили? – уточнила Лея.

– О, вы все пропустили! – ответил Жан. – Мальчики нашли отца нашего хозяина! Настоящего!

– Вот! Письмо! Мы открыли коробку, но не выносили ее с балкона! – встретил меня восторженно Андрей. – Этот Воронов спрашивает, когда родится ребенок, что нужно купить для младенца? Разве это не доказательство?

– Не обязательно. Воронов мог быть просто хорошим другом, который решил помочь в трудную минуту, – ответил я. – Он же не говорит прямо, что является отцом и должен нести ответственность за ребенка?

– Не говорит, – кивнул Мустафа.

– Так что это всего лишь догадки и предположения, – ответил я.

Когда уже все расходились, я остановил Лею.

– Ты можешь меня еще раз свозить к падре, в ту церковь? – спросил я.

– Ты хочешь стать католиком? – обрадовалась она.

– Нет, просто хочу поговорить. Посоветоваться, – ответил я.

– С падре не советуются. Ему исповедуются в грехах. Он их отпускает, – заметила Лея.

– Хорошо, я хочу спросить, могу ли стать крестным, ты ведь забыла это уточнить, – согласился я. – Когда тебе будет удобно?

– Поедем завтра утром. Только пораньше. Мне нужно до обеда вернуться на работу, – ответила Лея.

Она забрала меня в семь утра, так что в половине восьмого мы уже были в церкви. Она казалась совсем пустой. Туристы еще не доехали до городка в своих экскурсионных автобусах. И в тот, практически безлюдный город, застрявший на самом верху горы, я влюбился. Хотел в нем жить, хотя бы недолго, и умереть, бросившись с обрыва. Самая красивая смерть. Лея меня оставила и пошла в магазинчик парфюмерии – там нашелся аромат, от которого ее не тошнило. Хотела купить для Жана. Магазинчик был еще закрыт, но хозяйка, видимо узнав Лею, тут же открыла дверь.

Я без особой надежды отправился сразу в разбитый за церковью сад. Если честно, не ожидал встретить там падре. Но он сидел на лавочке. Я подсел к нему.

– Что посоветуете? – падре показал телефон, на котором смотрел новый популярный сериал, но он ему явно не нравился.

– Вот этот, – ответил я и нашел тот, который мне очень понравился.

– Ваша подруга хотела со мной поговорить? – уточнил падре.

– Нет, я хотел. Мне нужен совет. Лея сказала, что вы не даете советы, только исповедуете. Но я агностик. Так решил сам. Не принадлежу ни к какой конфессии, не крещен. Вы можете мне помочь?

– Если я исповедую на скамейке в парке, разве имеет значение, кто какой веры придерживается или во что верит? – пожал плечами падре. – Да, я не даю советов и не имею права их давать, но могу сказать, что в том или ином случае говорит Библия.

– Хорошо, вы меня исповедуете, а я дам вам спойлер и расскажу про сериал, – предложил я.

– Это запрещенный прием, – рассмеялся падре. – Но давайте попробуем.

– Я веду своего рода расследование. Меня нанял человек, который хочет узнать свою судьбу, историю своих предков. То есть я так думаю. На самом деле меня попросили разобрать коробки с вещами матери моего, так сказать, заказчика. Личный архив – письма, книги, вещи. И мне от этого не по себе. Понимаете, когда я занимаюсь архивами прошлого, знаю, что люди уже умерли много десятилетий или столетий назад. Отношусь к ним как к историческому прошлому. Но сейчас оказался в затруднительном положении. Мой заказчик жив, хотя он и пожилой человек, умерла его матушка. И я должен присылать отчеты о проделанной работе, чтобы выжить. Мне разрешено жить в квартире, пока я разбираю коробки. Именно Лея за меня поручилась. Я не могу ее подвести. И всех остальных тоже – ее бывшего и, кажется, будущего мужа Жана, бабулю, Джанну, всю семью. А еще соседку и двух несносных мальчишек – подростков, которые, так уж получилось, стали моими помощниками. Они все обо мне заботятся. И я боюсь писать заказчику правду. То есть пока еще ничего такого не нашел, но мне как-то неловко. А вдруг выяснится другая правда, о которой хозяин не подозревал? Вдруг я разрушу образ матери? Имею ли я на это право? Пока я писал ему про найденные вещи – сумочку, брошь, альбом. Рассказывал про семейство Леи. То есть я стараюсь писать не отчеты, а искренние письма. Но сам понимаю, что до главных вопросов пока не дошел. И, если честно, очень этого боюсь. Вот что мне делать? Написать всю правду, какой бы горькой она ни была, чтобы мужчина, уже в возрасте и с больным сердцем, нашел для себя ответы? Больше не мучился догадками? Или нужно уберечь? Правда может и навредить. Сам хозяин не станет разбирать вещи. Он давно искал человека, который сделает это за него. Вот я и думаю, вдруг он, как и я, боится найти то, что принесет ему горе или разочарование? Что мне делать? И да, у меня, можно сказать, имеется шкурный интерес – вдруг я принесу плохую весть и хозяин меня тут же выселит? Сами знаете, иногда зло срывают на тех, кто приносит дурные новости. Я беспокоюсь за Лею – она за меня очень переживает. А ей нельзя, она беременна от Жана. Как вы считаете – нужно писать правду, включая догадки, или не ворошить прошлое вовсе?

– Он уже все знает, – пожал плечами падре.

– Кто? Хозяин? Тогда зачем я ему понадобился? – удивился я.

– Переложить ответственность. Как вы и говорили – станете тем, кто принес плохую весть, – пожал плечами падре.

– В России говорили – доносчику первый кнут. Но я не доносчик, а историк. Только собираю факты! – воскликнул я.

– Давайте я вам расскажу историю. Из современной жизни. Но, возможно, она даст вам понять, что дело не в истории, не в вас, не в хозяине, а просто в том, что все люди одинаковые, в любой точке земного шара, в любые времена. У меня была прихожанка – Джулия. Тетя Джулия. Она приходила в церковь на ходунках. Мы все за нее волновались. И приняли решение часть пожертвований отправить ей в помощь. Эва, наша прихожанка, соседка тети Джулии, вызвалась помочь – приходить убирать, приносить продукты. Тетя Джулия была одинока, из родных никого не осталось. Мы же хотели поддержать Эву, которая бралась за любую работу – трое детей, а муж вечно отсутствовал не пойми где. Да и тете Джулии требовался уход. Эва убрала дом тети