Голова рукотворная - Светлана Васильевна Волкова
– Не хотите сходить на концерт? Феликс Георгиевич говорил, что вы любите музыку, а я как раз искала компанию, у меня два билета на Брамса.
«А она не дура, – подумала Марина. – Билеты, конечно, всучил ей Феликс».
– Кира, можно вам задать один вопрос?
– Да, – Кира растянула губы в очередной улыбке.
– Сколько вам обещал платить мой муж?
Кира мгновенно назвала цену, ничуть не смутившись вопросом, и вновь замерцала белозубой улыбкой. Марине захотелось крикнуть: «Да прекрати же скалиться!» – она злилась на себя за мелочное раздражение к девушке, коллеге мужа, невинному существу. Цена же была обычной, сестринской – как за несложный уход, почасовая ставка. Так объяснила Кира. Марину даже немного обрадовало то невозмутимое простодушие с лёгким привкусом цинизма, с каким она вела разговор о собственной стоимости.
– Хотите, я дам вам в два раза больше за одну услугу?
– За то, чтобы я отпустила вас в магазин?
«Вот как! Похоже, Феликс её осведомил обо всём. И выдал, конечно, свою версию происходящего».
– Нет. В магазин мне не надо. Я просто хочу побыть одна. Недолго.
– Это исключено, – голос Киры окрасился металлом.
– Кира, мне нужно просто немного свободы. Я привыкла ходить одна по заливу и думать без присутствия посторонних.
Кира молчала. Но уже хотя бы не улыбалась.
– Я не лукавлю. Я дам вам денег – двойную вашу суточную зарплату, вы пойдёте погреетесь в кафе. Через час встретимся здесь же.
С визгом пролетели над головой чайки. Они дрались прямо в воздухе, свёртываясь в серо-белый орущий комок. Большой кусок булки упал на набережную, и птичья базарная ватага молнией ринулась за ним, рискуя разбиться о камни.
– Нет, – твердо ответила Кира. – И очень прошу вас, Марина, больше о деньгах со мной не заговаривайте.
– Ответьте мне… Только, пожалуйста, честно… – Марина на секунду замешкалась, сглотнула и с трудом продолжила: – Вы думаете, я, оставшись одна, пойду куда-нибудь и что-нибудь украду? Ну же, скажите правду. Клянусь, муж об этом не узнает!
«Давай же, девочка, соври мне. Посмотрим, какой из тебя будущий психиатр!»
Глаза Киры осветились холодным хлёстким огнём.
– Да. Я именно так и думаю, – ответила она и снова улыбнулась, как лезвием полоснула.
* * *
Марина шла вдоль берега, и корочка льда на песке хрустела под ногами, точно сухая галета. Кира осталась стоять у входа на пляж, насторожённо наблюдая за ней издалека. Так они договорились. Человеку необходимо одиночество, как необходима питьевая вода. Одиночества Марина жаждала, но от него же и безмерно страдала. Её одиночество было абсолютом. Оно казалась ей огромным шаром, с каждым годом прираставшим в объёме, как снежный ком, а она, Марина, идёт себе, идёт, вот как сейчас по холодному пляжу, и катит этот тяжеленный шар впереди себя, точно жук-навозник.
«Ты всегда одинок. Всегда. Только замечаешь это, когда случается беда», – вспомнила она слова отца и вновь подумала, что самая большая беда ещё не случилась, но вот-вот произойдёт. И рядом не будет никого. Самый близкий человек – муж – всё равно чужой. Он не знает и никогда не узнает её, как бы ни старался. Да, он хороший, тревожится за неё, девицу подослал, сам не отпускает ни на шаг. Всё это волей-неволей внушает мысль, что она больной, очень больной человек. А Марина не больна, нет. Одинока – да, но не больна. А Феликс поднимает шум из-за ерунды. Что-то произошло вчера, что-то… Марина помнит день по минутам, за исключением, может быть, пары мгновений. Супермаркет. Откуда-то появляется муж, трясёт её за плечи. Зачем? Детская шапочка? Какой-нибудь ребёночек обронил, она, вероятно, подняла. Зачем так переживать?
Да, она согласна, была пара некрасивых эпизодов, но не здесь – в Риге и, кажется, в Праге. Марина ясно помнила только случай с зонтиком, страшненьким, серым с фисташковыми горошками. У него и спица выгнута, такой выбросить не жалко. Как тогда началось? Она поглядела на зонт – мимолётом, краем глаза, и вдруг ей стало нестерпимо жарко, горячо, взрывная кислота вскипела в желудке и горле. И мгновенно накрыло удушье, такое тяжёлое, как бетонная плита – не приподнять её, не сдвинуть. Кто-то огненный внутри пытался разломать её ключицы и выползти наружу. И тут же пришла кристальная уверенность, что произойдёт что-то страшное, непременно произойдёт, если она не дотронется до этой глупой вещицы. Надо просто коснуться, и всё. Боль, жар, удушье уйдут. А зонт, как единственный спасительный блокиратор заряда, заберёт электричество, разрядит напряжение. Больше никаких средств нет… Впрочем, так и случилось. Не схвати его Марина, её разорвало бы на части.
Было страшно. А потом хорошо. Очень хорошо.
С тем жёлтым платком «Гермес» было иначе. Просто захотелось взять его. В темени стучало: подойди и возьми. Это не криминал, не убийство же. Ничего, в сущности, дурного. Она бы подержала и отдала. Психологи и психотерапевты сами себе противоречат: то говорят, что нельзя сдерживаться – совсем нельзя, и если очень хочется, то надо непременно себе позволить. А то вдруг качают умными головами, смотрят как на ненормальную. Как им всем объяснить? Это как недержание во сне – совсем невозможно терпеть. Ты пытаешься, но ничего не получается. И пружина внутри распрямляется, толкает тебя вперёд, а ты уже не можешь соображать, только понимаешь: если сейчас ты не возьмёшь платок, зонт, заколку, что-то ещё, то твоё сердце и лёгкие с треском расползутся.
Для этого нет слов, и даже в мыслях сейчас, вышагивая по сырому пляжу, Марина не находила близких понятий, чтобы обдумать всё, что происходило с ней. Зонт, платок, запонка… Ты никогда не знаешь, какая безделушка зальёт желанием твой мозг. И почему именно она, а не то, что лежит справа или слева.
Мысли о Феликсе были сейчас неприятны. Он её не поймёт. Он врач, он считает, что лечит, впрыснул вчера на ночь в вену что-то… Её не лечить надо, а просто понять, выслушать, встать на её сторону. Не в этом ли заключается любовь, о которой он так любит ей говорить? Не надо. Ничего не надо. Тем более слов.
Марина развернулась и пошла по берегу обратно. Дойдя до Киры, она сухо поблагодарила её за предоставленное блаженство побыть одной и кивнула в сторону дома.
Шли молча. У калитки Кира взяла Марину под локоть.
– Хочу предложить вам кое-что.
Марина с интересом взглянула на неё.
– Что?
– Назовём это сделкой. Когда мы будем выходить из дома, вы сможете гулять одна.
