Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
– Старик, что случилось? Ты знаешь, который час?
– Где круглосуточная ветеринарная клиника? – спросил я.
Я решил, что если у Яцека есть собака и кошка, он должен такие вещи знать.
– А что? Ты меняешь работу?
– Я нашел собаку на улице. Лабрадора. Кто-то сбил ее. Думаю, что не сильно, но… Но я в собаках не разбираюсь.
– Хорошо, сейчас, – и Яцек продиктовал мне адрес клиники.
Я сразу поехал туда. Молодой врач очень ловко справился с собакой. Осмотрел ее, сделал рентген, УЗИ, проверил, есть ли переломы. Из всех возможных травм осталась только психологическая – испуг. Потом ветеринар выписал рецепт и подробно объяснил, какое лекарство от чего. В отдельные моменты я видел в нем себя. Себя давнишнего. Полного надежды и полного веры, что всё в моих руках и что если захочу, то смогу изменить мир. Что ж, я это сделал, изменил его, в худшую сторону. А вернее – не смог сделать ничего, чтобы этот мир остался таким, какой он есть.
– Как ее зовут? – спросил доктор, почесывая собаку за ухом.
Я растерянно посмотрел на него. А через некоторое время вспомнил умные собачьи глаза, смотревшие на меня в лунном свете.
– Лу́на. Ее зовут Лу́на, – сказал я. А еще я понял, что пусть и не изменю всего – но могу спасти одну собачью жизнь.
Впервые с тех пор, как не стало Магды, я почувствовал, что снова могу о ком-то заботиться.
Я вернулся домой не один, с Луной. У меня не было для нее миски. Мы ели из одних и тех же тарелок. Я заботился о ней, и она отвечала мне большой любовью. Мы ходили гулять, а потом я даже брал ее на работу. Я всегда сообщал, что еду с собакой и что если кому-то это не нравится, то нет проблем, можете вызвать другого водителя. Потом у меня появились постоянные клиенты. Они радовались, когда видели ее, и очень любили ездить именно в моей машине.
И так шли дни. Все спокойнее. Все размереннее. У нас с Луной были свои ритуалы, любимые места. Я подружился с людьми, живущими на Попёлах.
Здесь совсем другой мир. Я часто просиживал у пана Анджея, который своих кур любил так же, как и я теперь уже свою Луну. Конечно, мир тесен, и люди узнали, что я врач. Иногда кто-то приходил ко мне за советом или останавливал меня у магазина, чтобы пожаловаться на самочувствие. Никто не подавал виду, что слышал мою историю, но я понимал, что они ее знают, здесь вообще все всё знают. Я принял несколько родов, когда женщины слишком долго откладывали посещение больницы, лично отвез несколько человек в отделение неотложной помощи. Мир без Магды был, конечно, уже не тем, но и он стал постепенно устаканиваться. Я не ожидал, что такое когда-нибудь настанет. Никто не заполнил пустоту, которую она оставила после себя. Но я научился жить, не заглядывая слишком часто в те уголки своей души, которые так хорошо помнили ее. Это похоже на огромный дом, в одной из комнат которого хранились воспоминания и памятные вещи. Ты не заглядываешь туда часто, иногда проходишь мимо, не открывая дверь. Иногда, однако, ты ломаешь дверь, которую предварительно закрыл на несколько замков, и сидишь в этой комнате, пока кто-нибудь не вытащит тебя оттуда. Я теперь чаще проходил мимо этой двери, не открывая ее. А когда заглядывал туда, все чаще улыбался воспоминаниям.
Я ловил себя на том, что есть в жизни вещи, которые доставляют мне удовольствие. Мне нравилось водить машину ночью, мне нравилось гулять с Луной. Я учился у нее необузданной радости. Именно из-за нее я смеялся чаще всего.
* * *
И вот тогда в мой упорядоченный мир вошла Зося. Вернее, я сам ее туда затащил. Я заметил ее беспомощность, когда она стояла и смотрела на спущенное колесо своего автомобиля. У меня было ощущение, что она вот-вот заплачет. Она обезоружила меня этим своим взглядом, выражавшим самое черное отчаяние. Может быть, я к ней и не подошел бы, но у нее открылся багажник, из которого высыпались яблоки. Я машинально поднял с земли несколько штук и передал ей… Господи, сколько раз уж говорено, талдычено, заучено, что даже одно яблоко может стать поводом для изгнания из рая, для начала Троянской войны и тысячи других напастей, а я кинулся собирать целый мешок… А потом все пошло-поехало, да так быстро, что я уже совсем естественно поменял ей колесо, даже два, отвез их на вулканизацию, а вечером мы снова встретились. Что-то тянуло меня к ней. Создавалось ощущение, что мы знаем друг друга много лет. Мне было хорошо с ней рядом. Магда всегда говорила, что есть люди, у которых хорошая энергетика. Я не соглашался с ней.
– Магдусь, нет такой вещи, как хорошая энергетика. Есть солнечная, механическая, электрическая энергия…
– Тра-ла-ла-ла! – отвечала она тогда. – А почему тогда ты влюбился в меня?
– Потому что ты идеальная.
– Ну, это само собой, – хмурила она свой веснушчатый нос. – Но ты просто чувствовал хорошую энергетику. Почему ты подружился с Яцеком и не влюбился ни в одну из его девочек?
– Потому что Яцек хороший парень. А те? – Я делал кислую мину. – Те были плохие женщины, – говорил я, подражая Богуславу Линде.
Только сейчас я понял, что имела в виду Магда. Зосю я совсем не знал, но захотел за ней ухаживать и помочь ей устроиться здесь. Тем более что, как владелица одной из самых красивых вилл в Руде Пабьяницкой, она была «своей». Несмотря на то что ходили слухи, что хозяйка она никакая, потому что совсем не заботится о своей вилле.
Она старалась сохранить хорошую мину при плохой игре, но я не мог оставить ее одну той ночью. Я чувствовал, что могу быть нужен. Так оно и оказалось.
После этого было приятно видеть, как кто-то хлопочет в твоем доме. Было приятно войти в ванную, которая пахла чем-то отличным от мужского дезодоранта. Я долго стоял и вдыхал этот запах женщины. Я не думал, что так по нему скучал.
У меня даже не было угрызений совести по поводу памяти о Магде… Как-то раз мы говорили с ней о смерти. Нам это казалось очень далеким и абсурдным.
– Если я умру раньше тебя, обещай мне, что
