Школа жён - Магдалена Виткевич
– Я понимаю, вас там в Школе на уроках «Совершенной хозяйки» учат, как выводить пятна, но с малиной столько хлопот… Так что, может, все-таки снимешь платье?
Он придвинулся к Юлии и потянул за бретельки. Платье поползло было вниз, но задержалось на пышной груди.
– Откуда ты все знаешь? Действительно, с малиной хлопот не оберешься… – прошептала Юлия, жмурясь. Она помогла платью соскользнуть сначала с груди, потом с бедер и осталась в первозданном виде. Конрад был потрясен: казалось бы, уже видел, все видел, но на фоне всей этой природы он будто видел ее впервые.
Он уложил ее на плед, взял в руку несколько ягод и приступил к первому акту артистического действа: принялся разминать их на теле девушки. Три – на шее, несколько – на груди.
– Не могу удержаться, – пробормотал Конрад. – Обожаю малину, – прибавил он, наклоняясь над ее грудью. Сначала осторожно слизнул стекающий сок, затем охватил губами ее сосок и стал нежно сдавливать. Соски сразу потемнели от сока и затвердели.
– Так вкуснее. Но бывает еще вкуснее. Думаю, не откажешься вся быть в малине? – добавил он с шельмовской улыбкой и провел по телу Юлии рукой, оставляя малиновый след.
Начался второй акт: Конрад возложил три ягоды на бугорок Венеры, одну поместил в пупок.
– Ты прекрасна, – шептал он. – И эти малинки в тебе как рубины в короне…
Юлия улыбнулась:
– Если ты так любишь малину – ешь. Зачем ей пропадать зря?
Он прижался к ней и стал жадно слизывать плоды с тела, он хотел смаковать их как можно дольше.
– Ну что, пойдем ко мне? – спросил он. – А то понимаешь… Здесь у меня ничего нет… Я даже в самых смелых мечтах не рассчитывал на такое счастье, не взял резинки.
– Не дергайся, – успокоила его Юлия. – Можешь сворачивать свой волшебный плед, жизнь на этом не закончится.
* * *
Михалина стояла как загипнотизированная. Это было абсолютно не похоже на те фильмы, по которым Мишка учил ее жизни. Это было настоящее и… очень красивое. («Да, жизнь не кино, – промелькнуло у нее в голове. – Надо будет сходить в театр, может, там тоже ничего. А жизнь, оказывается, богата на чудеса».)
Она глубоко вздохнула. Стоявший у нее за спиной Янек тоже тяжело дышал. Он обнял ее и прижал к себе еще крепче. По ее телу разошлось приятное тепло.
– Пойдем, а то если они увидят нас, их волшебство улетучится, – прошептала Михалина. – Не хочу портить им день. Хватит того, что у меня он испорчен.
Они молча отошли от парочки поглощенных друг другом.
– Почему ты такая молчаливая? – спросил Янек. – Что, свет на нем клином сошелся? Посмотри вокруг: таких Мишек столько, что хоть… – Он не стал договаривать всем известную поговорку. – Вон посмотри на Юлию: лично мне показалось, что она выглядит вполне счастливой в объятиях Конрада.
Михалина только пожала плечами.
– Я уж и не знаю, Янек, что такое жизнь. Вроде все делаешь для человека, стараешься, а в результате остаешься ни с чем, у разбитого корыта. Ягода, видимо, была права… Ладно, ничего, пробьемся. Я теперь должна, наверное, стать эгоисткой. И холодной стервой. Хорошо еще, что не стала делать сиськи ради него. Мне и такие мои нравятся.
– И мне тоже нравятся такие. Причем именно такие, – уточнил Янек. – Ты, конечно, будешь смеяться, что я типа «умный», но скажу тебе, что такая грудь была идеалом в искусстве наполеоновской эпохи… Просто я историей, войной интересуюсь, – оправдываясь, пояснил Янек. – А знаешь, какие красавицы тогда были! Ну вроде тебя…
Михалина робко улыбнулась. («Да, надо будет еще в музей сходить… после театра… Там, оказывается, тоже есть что посмотреть».)
Они пошли к озеру, туда, где Михалина обычно купалась голышом к восторгу ротозеев. На этот раз она села на помост, окунув ноги в довольно прохладную воду. И достала телефон.
– Сосчитай до десяти и звони, – сказал Янек. – Помни, каждая минута важна.
Уже на цифре пять Мися нажала на номер домашнего телефона. Янек услышал только:
– Мама? Это я, Мися… Я долго не звонила… Потому что, знаешь, так много всего произошло…
Он тактично отошел на несколько шагов, чтобы не мешать разговору. Хорошо, что она позвонила матери. Одной проблемой у этой малышки меньше.
* * *
Он не уходил далеко, сел под деревом, взял в рот травинку и жевал ее так сосредоточенно, будто от этого зависела его дальнейшая жизнь. Он ждал, когда Михалина закончит разговор.
Девушка нравилась ему. Она понравилась ему с самого начала, даже когда заявляла, что не желает никакого массажа, всячески демонстрируя невероятную преданность этому придурку с татуировкой. Вот так. Подцепил где-то малышку, ранил ее, а теперь Янек старается помочь ей привести себя в порядок. Он успел привязаться к ней. Эти долгие разговоры, заполнявшие все время, зарезервированное на массаж, их практически одинаковая реакция на многое, общий смех. Теперь вот прогулка. Как будто сроднились. Тяжело ему будет, когда малышка уедет.
С сентября он завязывал с массажем и переходил на работу тренером-инструктором по фитнесу. Такое вот продвижение по служебной лестнице в «Школе Жён». То есть теперь он смог бы даже построить отношения с кем-то… До сих пор это было невозможно. Эвелина ввела очень строгие правила. Никто из массажистов не имел права выходить за рамки служебных обязанностей и вступать в какие-либо отношения с клиентками. И ее можно понять: кому нужны потом набеги ревнивых женщин на это тихое, почти райское место? Он улыбнулся.
Чему быть, того не миновать. Да и жизнь не заканчивается прямо сейчас. Миська еще неделю будет в Школе, а потом надо подумать, куда ее пристроить. Может, Эвелина найдет для нее какую-нибудь работу?
Он так погрузился в свои раздумья, что не заметил Михалину, которая подошла к нему почти вплотную. Ее глаза были красны от слез, но лицо излучало невыразимое облегчение.
– Я поговорила с мамой, – тихо прошептала она. – Всё в порядке. И она хотела поговорить со мной! Мне стало значительно легче. Значительно. Но я так устала после разговора. От всего этого, от этих эмоций…
Янек обнял ее.
– Пойдем в отель. Может, хоть на этот раз не откажешься от расслабляющей ванны и массажа, а?
Михалина улыбнулась и спросила:
– А эффект от этого
