Школа жён - Магдалена Виткевич
– Тебе не жалко?
– Может, немного. Потому я и не жгу их. Пока.
– Поэтому ты пьешь? – прямо спросила Юлия.
– Какие-то извращенки вы обе, – раздраженно ответила Ядвига. – Несете полную чушь.
– Эх, Ягодка…
Наступила неловкая тишина.
– Ты помнишь Конрада? – начала Юлия.
– Того, что тут ошивается? Этого ухажера Эвелины?
– Ну, допустим, это не ее ухажер, – возразила Юлия. – Короче, я была с ним в сауне… – решилась она на, как ей казалось, объясняющее все признание.
– И?
– Что и?.. – нерешительно продолжала Юлия.
– Что-то случилось?
– Я целовалась с ним, – призналась Юлия.
– О-о-о, – удивилась Ядвига. – Это всё?
– Это всё. Полночи жалела, что дело не получило развития…
– Он не захотел?
– Я не захотела…
Ядвига вопросительно посмотрела на Юлию.
– Я выскочила из сауны и прямиком к озеру. Еще бы несколько секунд, и я бы пошла ва-банк.
– Лучше жалеть, что согрешил, чем потом жалеть, что не согрешил… – философски заметила Ядвига.
– Ягодка? А ведь совсем недавно ты говорила что-то другое.
Но Юлия явно недооценила диалектические способности подруги, казавшейся ей такой скромной, а та продолжила:
– Думаю, это зависит от цели: хочешь испытать жгучий роман в школе жён – действуй. Делай так, чтобы тебе было хорошо. А если почувствуешь, что из этого может выйти что-то большее, то дозируй удовольствие потихоньку, медленно… Чтобы мальчик только прикоснулся и загорелся желанием… Так что смело иди и практикуй, а по части теории я тебе все расскажу! – Она подняла бокал с красным вином. – За удачу! И надеюсь, что у Михалины разговор с матерью все-таки удался.
* * *
Хорошо раздавать советы типа «действуй», а как тут действовать, если всё вокруг – и расписание занятий, и ученицы – вдруг вырастает помехами на пути? Юлия не находила себе места. Она немного подвигалась на уроке зумбы, хотела сходить в сауну, но без провожатых, однако за ней в сауну сразу же вошла шипящая. Ни малейшей охоты общаться с ней у Юлии не было, и поэтому она тут же ретировалась и решила сначала отправиться на пробежку по лесу, а уже потом воспользоваться всеми прелестями сауны у озера.
Полотенце пришлось оставить (не с ним же бегать!) у входа. Ничего. Пока она пробежит эти свои десять километров, сауна наверняка освободится. Ей хотелось побыть одной. Во время бега можно было спокойно собраться с мыслями. Появлялись новые решения. Она не любила занимать уши музыкой во время бега. Лучше любой музыки ее успокаивал мерный ритм кросса по лесной тропинке.
Она бежала по лесу, постоянно меняя темп, и улыбалась каждый раз при воспоминании о поцелуе с Конрадом. Зачем ей отказывать себе в очередной раз?
Внезапно она услышала позади себя учащенное дыхание.
– Тебя не догонишь! – выдохнул Конрад. – Прям бегунья!
Юлия остановилась.
– Похвала от такого человека… Ну так что… искупнемся?
– Звучит как предложение.
– Потому что это и есть предложение! – весело ответила Юлия. – Отвернись, я хочу войти в озеро.
– Опять двадцать пять, – пробурчал Конрад, однако послушно исполнил просьбу.
Юлия стянула топ, сняла шорты, скинула кроссовки и с задорным визгом бросилась в воду.
– Ой как холодно! – заверещала она. – Присоединяйся. Требую справедливости: почему только мне одной должно быть холодно?
Конрад разделся и прыгнул в озеро.
Было уже так темно, что с трудом можно было разглядеть черты лица.
– Пойдем погреемся, – он схватил ее за руку.
– Тогда отвернись, – привычно приказала Юлия.
– Темно уже. Пойдем. – Он вытащил ее за руку из озера.
Они шли рядом голые, боясь взглянуть друг на друга. Конрад открыл дверь в сауну, пропустил Юлию, после чего вошел сам.
Юлия села на верхний полок, подтянув колени к подбородку. Конрад сел рядом с ней. Они не стали укрываться полотенцем.
Она спустила ноги и посмотрела на него. Провела языком по сухим, опухшим от жары губам и каким-то самой ей незнакомым голосом попросила:
– Поцелуй меня.
Конрад склонил голову, и их уста слились.
Юлия вздохнула, слегка раскрыла рот, и язык Конрада проник внутрь, превратившись в змею, которая скользила по всем закоулкам этой теплой и влажной пещеры в поисках укромного местечка, но, не найдя его, снова и снова обвивала ее язык, не переставая искать.
Пальцы Юлии погрузились в его волосы. Это был не первый их поцелуй, но они целовались так, будто он был последним, так жадно, словно от этого зависело все.
– Я хочу тебя, Юлия, – прошептал Конрад и властно посадил ее себе на колени. – Больше не могу сдерживаться.
Юлия что было сил прижалась к нему, чувствуя, что низ ее живота, требовавший ласк, пульсировал в такт обезумевшему сердцу. Одной рукой он крепко обхватил ее талию, а двумя широко расставленными пальцами другой стал мягко и настойчиво массировать промежность, постепенно соединяя пальцы и сводя их к этому ее самому важному пульсирующему месту и доводя ее дыхание до апогея. Когда уже не было возможности вдохнуть еще раз, она простонала:
– Не могу больше… не выдержу…
Он тут же остановился.
– Нет, нет, Конрад… не прерывайся, умоляю… – произнесла она шепотом.
А он уже перешел к самой действенной в этом поединке страстей «мягкой силе»: его вибрирующий язык коснулся ее клитора, потом еще и еще раз, будто передавал азбукой Морзе длинное любовное послание, не понять и не принять которое было просто невозможно, а ответить на него можно было только стоном сирены, молящим о спасении. Почувствовав приближение эмоционального айсберга, она затаила дыхание, почти до крови закусила губу, ее мышцы резко сжались, и она взорвалась криком.
Вся мокрая от пота, своего и Конрада, она лежала обессиленная. Это был тот самый момент, когда организм уже больше не в силах приращивать положительные эмоции, когда мера приятного превзойдена и все обрывается в какое-то такое состояние, которому пока и названия нет.
– Сил нет, отнеси меня к озеру, – прошептала она.
Конрад подхватил ее на руки и понес к воде. Так в обнимку они оба сидели в прохладном озере. Обессиленные, они не могли двигаться, рискуя так и не выйти из этого оцепенения, замерзнуть и простудиться.
Первому сознание вернулось к Конраду: он расцепил объятия и вытащил Юлию на берег. В воде они еще как-то стояли, но твердый берег поплыл у них под ногами, и они как подкошенные повалились на траву.
– Не дам тебе замерзнуть… – прошептала она посиневшими губами и уткнулась носом ему в пах, как котенок в
