Все для вас - Ким Хоён
– Ты со мной?
– Да зачем?
– Помнишь, что я тебе сказал, когда ты вступил в наш театр? Что актерская игра не даст тебе умереть с голоду.
– Я и без того не голодаю.
– И как ты живешь?
– Сказал же: нормально.
– Все, кончай давай. Роль подходит тебе идеально. Чон тоже одобрила.
– Это еще кто?
– Чон Ингён. Она сама написала сценарий и будет лично режиссировать.
– Сама? И одобрила мою кандидатуру?
– Ну, это я посоветовал, само собой. Пора вытаскивать тебя из этой ямы, а то совсем как живой труп.
– Ха-ха… Это я-то труп?
– Именно. Все спрашивают, где там наш Хун Камбо, который раньше тенью слонялся по вечерней Тэханно.
– А как дела у Ингён?
– Присоединяйся к нам – и узнаешь. Пьеса хорошая. Зря, что ли, одобрили?
После разговора с Кимом в голове Кынбэ закрутилось множество воспоминаний: о том, как он слонялся тенью по Тэханно, о Хун Камбо, о директоре Паке и его любимых сигаретах с ментолом, о Киме Соцгоре с собранными в хвост волосами и эксцентричной Чон Ингён. От мысли о ней его сердце забилось сильнее, а в висках запульсировала кровь.
Внезапно ему захотелось жить, но не «нормально», а по-настоящему. Это желание поднималось откуда-то из глубины души и подкатывало к горлу, словно тошнота.
На следующий день Кынбэ покончил со всеми подработками и вернулся на Тэханно. Ким Соцгор, а точнее теперь генеральный директор Ким, встретил его с довольным лицом, будто ни секунды не сомневался, что он вернется. Драматург Чон Ингён, а ныне еще и режиссер, передала Кынбэ текст. Название показалось ему ироничным и даже в какой-то степени неудобным.
Около полуночи в магазин зашел грузный мужчина – на вид ровесник Кынбэ. На нем была гавайская рубашка, просторные шорты и шлепки, будто он только что встал с кровати. Может, безработный? Кынбэ решил понаблюдать за ним.
Мужчина взял корзинку и направился прямиком к холодильнику с пивом. Набрав целых восемь банок, он принес их на кассу. Пахло от него так, будто он не мылся пару дней. Желая поскорее от него избавиться, Кынбэ стал спешно сканировать штрих-коды.
– Ты что делаешь? – недоумевающе уставился на него мужчина.
– Рассчитываю вас.
– А, ты же не знаешь… Давно я не заходил. Я хозяин магазина. Упаковывай быстрее.
Кынбэ удивленно уставился на наглеца.
– Говорю же тебе – я здесь начальник! Ты новенький? Научился чему-нибудь за это время?
Кынбэ в растерянности огляделся, а затем, указывая на один из стикеров, расклеенных вокруг кассы, серьезно объяснил:
– Конечно научился. Вот, смотрите. Руководство для непредвиденной ситуации номер 3: «Если кто-то заявляет, что имеет отношение к управлению магазином, ни в коем случае не выдавать товар и позвонить управляющей». Так что я все делаю в соответствии с этой рекомендацией. Откуда мне знать, что вы хозяин магазина?
– Нашелся тут еще один идиот! Слов человеческих не понимает! Ну звони тогда управляющей! Живо!
– Не получится. Уже ночь, мы можем ее разбудить. Подтвердите сами, что вы хозяин, либо расплатитесь. Какой же вы хозяин, если денег нет, чтобы даже пива купить?
Мужчина усмехнулся и угрожающе подался к Кынбэ всем телом.
– Ты не веришь, что я тут хозяин? Глаза протри! Кто я тогда, по-твоему?
– «Кто», «кто»! Дармоед какой-то. Кстати, знаете, откуда это слово появилось в корейском языке? Так звали тех, кто просил милостыню на улицах во времена японского колониализма. Вот и вы не хотите ни за что платить и требуете, чтобы вам выдали товар. Самый настоящий дармоед.
Мужчина замахнулся, но Кынбэ не сдвинулся с места. Тогда «хозяин магазина» рассмеялся и поднял обе руки вверх.
– Заговорить меня решил и заодно нажиться на мне? Думал, на дурачка наткнулся? – закричал он и, схватив корзину, сделал шаг назад прежде, чем Кынбэ успел его поймать. – Моя фамилия Кан, я хозяин этого магазина. Потом позвонишь тете Сонсук. Заодно узнаешь, что я тебя увольняю.
Сказав это, мужчина вместе с корзиной как ни в чем не бывало покинул магазин. Кынбэ хотел броситься следом, но внезапно осознал его слова.
– «Тетя Сонсук»? А, управляющая! М-да, он точно хозяин… – пробормотал Кынбэ вслед удалявшемуся мужчине и, покачав головой, вернулся за кассу. – Тот самый злодей, о котором говорила Ингён.
Кынбэ казалось, что он читает одну из городских легенд, – до того детальным и подробным оказался сценарий Ингён. Все герои имели реальных прототипов из разных социальных групп.
Раньше Кынбэ нечасто заходил в круглосуточные магазины, но, прочитав роман, захотел туда заглянуть. Лавка в пьесе напомнила ему такую же из его детства, которая находилась на углу и где все рассказывали свои истории, обменивались новостями, смеялись и болтали о ерунде. Ингён была на пять лет моложе Кынбэ, но, похоже, хорошо помнила детские годы и смогла живо описать их в пьесе.
Персонажу Токко предстояло стать для Кынбэ ролью всей его жизни. Герой выглядел настолько привлекательно, что любой актер на Тэханно мечтал бы его сыграть. Ким помог ему по старой дружбе, но почему на это согласилась Ингён, ведь вокруг столько талантливых актеров? Кынбэ хотел разобраться в ее мотивах хотя бы для того, чтобы полностью осознать ответственность, которая на нем лежала.
– Просто когда я впервые увидела Токко, то почему-то сразу подумала о тебе.
Хотя ее странный выбор обескуражил Кынбэ, он решил верить, что, раз требовательная Ингён выбрала его для этой роли, значит, он действительно мог с ней справиться.
Изучив сценарий, труппа принялась готовиться к постановке. Премьера должна была состояться в начале декабря – как раз когда разворачивается сюжет спектакля, в котором холодной зимой бездомный находит приют в теплом круглосуточном магазине. Генеральный директор Ким даже проявил чудеса красноречия, чтобы существенно снизить арендную плату на фоне пандемии. Действительно, некоторые люди совсем не меняются и в любой ситуации стараются обернуть все в свою пользу.
Ингён строго следила за репетициями актеров, и не потому, что это был ее первый опыт режиссуры. Она серьезно относилась ко всем деталям сюжета – возможно, потому, что пережила эту историю сама и воплотила ее в своей пьесе. Кынбэ даже получил от нее домашнее задание – тренировать заикание и неуклюжую походку, а еще наблюдать за бездомными на Сеульском вокзале. Несмотря на все его старания, она оставалась недовольна его игрой.
Однажды они репетировали сцену, в
