Книжный на маяке - Шэрон Гослинг
– Что?
– Я сказала – не вызывай полицию. Джилли никуда не вторгалась.
Маккриди прищурилась, перевела взгляд с Джилли на Иди и обратно.
– Как это не вторгалась? Я видела, как она вломилась в сарай! Сама посмотри!
Иди взглянула на открытую дверь сарая.
– Она моя ученица и пришла на урок.
Дора фыркнула:
– Врешь.
Тут Иди решила, что с нее довольно.
– Ты меня обвиняешь во лжи? В моем собственном саду? А ну убирайся отсюда.
– Если она твоя ученица, что забыла в сарае?
– Я попросила ее полить цветы.
– Под дождем?! – завопила Маккриди. – Чушь. Я вызываю полицию.
– Вызывай, и я скажу, что это ты вторглась на мою территорию. Ясно?
– Что? Ты не можешь…
Иди развела руками:
– Кроме тебя, тут никто ничего не нарушал. И что ты здесь делаешь, скажи на милость? Уже темно, а ты тут шныряешь. На твоем месте я бы поспешила убраться. У меня и так был тяжелый день, а этот цирк лишил меня остатков терпения.
Дора открыла рот, желая возразить, и с яростью посмотрела сперва на Джилли, а потом на Иди. Затем развернулась, дернула калитку и ушла, не потрудившись закрыть ее за собой. Ее сердитые шаги удалялись по холму; затем под сапогами захрустел гравий – теперь она шла по дорожке, ведущей в город. Наконец шаги затихли.
Иди подошла к сараю, наклонилась, взяла фонарик и осветила помещение.
– Ты здесь спала?
Джилли промолчала. Иди повернулась к ней. Девушка стояла, скрестив руки на груди и туго запахнув пальто Эзры. Она выглядела совсем юной.
– Я ничего не брала, только пару вещей, которые валялись тут без дела, и я ничего не сломала, – пробормотала она. – И не украла. Можете проверить.
Иди оглядела сарай и жалкое гнездышко, которое Джилли свила из тростниковых циновок. Сбоку лежал пакет с аккуратно сложенной одеждой – той самой, которую она постирала для Джилли.
– Позвольте забрать вещи, – сказала девушка, – я не вернусь, обещаю. Но вещи мне нужны. Пожалуйста.
– И куда ты пойдешь? – спросила Иди.
Джилли не ответила. А когда Иди на нее посмотрела, отвела взгляд и лишь пожала плечами.
Иди вышла из сарая и отдала Джилли фонарик. Та заколебалась, но взяла его.
– Собери вещи, и пойдем, – сказала Иди. – У меня есть свободная комната. Можешь жить там.
– Не нужна мне ваша свободная комната, – упрямо заявила Джилли.
Иди повернулась и взглянула на нее:
– Хорошо. Не нужна так не нужна. Но на улице дождь, уже поздно, и не ври, что тебе есть куда пойти. Предлагаю сегодня переночевать у меня, а завтра можешь делать что вздумается. Хорошо?
Они смотрели друг на друга сквозь пелену дождя.
– Хорошо, – наконец ответила Джилли.
Иди кивнула и пошла в мастерскую.
– Но богом клянусь, измажешь наволочки тушью – и я отдам тебя на растерзание Доре Маккриди. А еще будь добра, закрой калитку. Хватит мне на сегодня незваных гостей.
Она дошла до середины тропинки и услышала, что Джилли семенит за ней.
– Я никогда не красила ресницы, – проговорила она.
– Ну, слава богу, – ответила Иди. – Хоть какой-то плюс.
Глава двадцать третья
Ранним вечером Тоби сидел за столом на кухне своего коттеджа. Рядом стояла тарелка с остатками спагетти с песто, полный бокал вина и ноутбук. С тех пор как им удалось распутать тайну камеры-обскуры, он перестал проводить все вечера в книжном магазине с Рэйчел и неохотно вернулся к работе над рукописью.
Алан Кроссвик позвонил ему и лично поблагодарил за расследование, но сказал, что не хочет больше отнимать у него время.
– Мне это было в радость, – ответил Тоби. – А что будете делать с камерой?
– Пока не знаю, – сказал адвокат. – В любом случае сперва я должен убедиться, что у Каллена нет наследников, – только тогда можно будет решать. Поиски продолжаются. Я буду держать Рэйчел в курсе, она вам все расскажет.
Сильви почти каждый день донимала его насчет мемуаров, и он попытался снова засесть за работу, но ничего не получалось. Он сидел уже час и мучил абзац, который никак не хотел складываться. Тут в дверь постучали.
На пороге стояла Рэйчел и держала в руках картонную коробку.
– Привет, – с улыбкой произнесла она. – Прости, что без предупреждения, но…
– Я рад тебя видеть, – ответил он и отошел в сторону. – Заходи.
Они прошли на кухню. Увидев ноутбук на столе, Рэйчел засомневалась:
– Прости, ты работаешь? Не хочу отрывать.
Тоби пошел налить ей что-нибудь выпить и, проходя мимо стола, захлопнул крышку ноутбука.
– Ты не отрываешь. Никак не могу сдвинуться с мертвой точки. Я даже не начинал. Вина?
Она улыбнулась, по-прежнему держа в руках коробку.
– Было бы здорово. Спасибо.
– Что у тебя там? – спросил он и подошел к ней.
Рэйчел взглянула на коробку. Ей явно не хотелось выпускать ее из рук.
– Нашла под кроватью Каллена за стопкой старых выпусков «Нью-Йоркера».
Тоби протянул ей бокал.
– Там что-то интересное?
– Ну… – Она поставила коробку на стол, взяла бокал и сделала большой глоток.
Тоби рассмеялся:
– Ты меня заинтриговала.
– Извини. Я все еще… в шоке. Я обнаружила кое-что… по правде говоря, кое-что ошеломляющее.
– Так. – Он уставился на коробку.
– Это касается камеры-обскуры.
– Серьезно?
– Да. – Рэйчел отпила еще вина. – Дело вот в чем. Мы изначально предполагали, что Э. А. М. был архитектором и строителем маяка, и это вполне логично, учитывая, что на чертежах его инициалы. А Джеймс Макдональд, выходит, присвоил его работу, потому что идея принадлежала ему и маяк построили на его земле. Ну и потому, что он так захотел и у него были деньги. Так?
– Так, – ответил Тоби, выдвинул стул для Рэйчел и сам тоже сел за стол.
– А когда мы нашли упоминание об Эдварде Маккриди, – сказала Рэйчел, усаживаясь, – то решили, что он и есть Э. А. М., архитектор, чьи труды присвоил Джеймс Макдональд. Но только картинка не складывалась, согласен? В бумагах и тетрадях описан лишь период в несколько лет, пока разрабатывался проект маяка и велось строительство. Если тетради принадлежали Маккриди, то почему они остались на маяке по окончании строительства, когда Маккриди отправили в ссылку в Австралию? А записка – «Тому, кто меня найдет»? Разве мог обманутый архитектор, которого вот-вот вышлют в другую страну, ее написать? Но поскольку других кандидатур у нас не было и инициалы совпадали, мы и решили, что Эдвард Маккриди и есть Э. А. М.
– Я внимательно слушаю, – сказал Тоби, – но пока не понимаю, к чему
