Дар - Элеонора Бостан
Антон встал, в глазах тут же потемнело, он терпеливо дождался, пока пелена спадет, дыша глубоко и медленно, голова не кружилась, и это уже было хорошо. Ничего, повторял себе Антон, пока темный туман рассеивался в его глазах, сейчас я от этого избавлюсь, я положу этому конец. Когда мир перед глазами снова стал ясным, он подошел к стене вытянул руку, до трубы она не доставала всего пару сантиметров. Отлично, подумал Антон, ощущая нарастающее ликование, сейчас я отправлю этот адский осколок в надежное место, а потом… Совершенно неожиданно он поймал себя на мысли, что это не конец. Да, он собирался оставить эту монету здесь, он собирался спасать свою жизнь, но оставить ее навсегда, просто так? Нет. Эта мысль как темный камень придавила его душу. Что за новости, он ведь так отчаянно боролся, чтобы навсегда забыть этот кошмар и эту монету?
Но воевать с собой – самое проигрышное и гиблое дело, особенно, если внутри живет еще один человек, закованный в кандалы совести из чистого золота, усыпанные драгоценными камнями принципов и понятий. Этот человек – богач, а толку? Еще одно мое сокровище, подумал Антон, обреченно вздыхая, только его не продашь, в этом вся ирония. Однако, он хотел жить, и не собирался сдаваться, пусть он был в кандалах и на цепи, но не в гробу ведь, а лишь оттуда нет выхода, так его учили родители. Он знал, что надо делать, он мог найти компромисс, всю жизнь этим и занимался, так что решение пришло быстро и не заставляло вытуренного пленника натягивать свои цепи до удушья. Я оставляя ее здесь, где ее никто не найдет и она не сможет никому навредить, решил Антон, а когда немного приду в себя, смогу подумать, что делать дальше.
При всей плачевности своего положения, он все же не мог допустить, чтобы монета досталась кому-то, такому же простому обывателю, возможно бродяге, которого жизнь итак всего лишила. Нет, умирать он точно не собирался, но и не мог просто оставить эту смертоносную вещь, хотя очень этого хотел. Эта монета была как ядерная бомба в карманном формате, а такие вещи нельзя бросать на улице просто так. Он чувствовал свою ответственность, пусть и злился сам на себя за это, но, когда идеальное место для монеты наконец нашлось, он вдруг понял, что не может просто выбросить ее из своей жизни и навсегда стереть из памяти случившееся. Потому что она опасна, и сейчас она у него.
Я хотел бы стереть не память, подумал Антон, а тот чертов день, и этого проклятого старика, что дал мне монету, уж его-то явно не мучило чувство ответственности. А еще он хотел бы оставить здесь, вместе с монетой это давящее чувство вины и собственную совесть, эти сияющие кандалы, но этого периодически хотят все, кто обладает этим «сокровищем», иногда его очень хочется закопать.
Ладно, сказал сам себе Антон, не заглядывай дальше края земля, для начала нужно избавиться от этой штуковины, окрепнуть и отдохнуть, а там и решение придет. Возможно, я пойму, что ничего никому не должен, возможно, даже не вспомню, что со мной такое случилось, просто проснусь утром и подумаю: а куда делись все эти недели и почему я такой худой? А возможно, эта проклятая монета просто растворится в воздухе или сама найдет себе нового хозяина. И все эти предположения могли показаться безумными или глупыми только тому, кто не прожил 3 недели в аду, который несла с собой эта монета, так что сейчас Антон мог поверить во что угодно. И хотел поверить.
Стоя под трубой, Антон начал лихорадочно рыться в портфеле. Время уходило, оно вдруг превратилось в живое скользкое существо и так и норовило вырваться из его рук. Поезд не будет ждать, и пусть лишние час-полтора здесь представлялись ему вполне разумной платой за избавление от кошмара, он, как и все люди, хотел получить джекпот. И могу его получить, думал Антон, передвигая папки и пластиковые файлы с документами, сейчас все зависит от меня.
Но когда и что зависело от людей? Эта мысль невольно пришла, когда он перерыл, казалось, уже весь портфель, но монеты не было. Она как будто почуяла опасность и просто исчезла, спряталась, стала невидимой, или наслала на него очередные чары, и теперь он просто не видел и не осязал ее. Да, что и когда зависело от людей? Что зависело от отца в тот конкретный день, когда он узнал, что у него рак? Что зависело от матери, когда предательский сосуд в ее голове лопнул, погрузив ее в вечный полумрак сумеречной зоны. А что, в конце концов, зависело от самого Антона, когда из всей толпы на вокзале нищий выбрал именно его и вручил это проклятую монету?
Может просто людям стыдно и страшно признать, что они всего лишь игрушки в руках неведомых сил, играющих ими, как дети своими куклами. Людское тщеславие не позволит считать себя безвольной куклой, нет, мы ведь не грошовые игрушки, мы ведь привыкли думать о себе как о венце творения, бесценных экземплярах, как о подобие Бога. Ничтожества с манией величия, нашедшее самый легкий и возможно единственный выход: если ничего не можешь изменить, тогда соври. Прежде всего – себе, а когда ты сам поверишь в свою выдуманную реальность, в нее поверят и окружающие. Закутайся в это теплое, уютное покрывало, сотканное из лжи и иллюзий, оно скроет тебя от мира, а мир – от тебя. И тогда будет не так страшно, не так стыдно. Люди привыкли врать, особенно себе, и когда эти неведомые силы вдруг решают сорвать с человека это волшебное покрывало, больнее всего бьет именно правда о себе.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Антона, пока он искал монету, сначала нервно перебирая содержимое портфеля, потом – нарочито медленно и спокойно. Если не найду ее, выброшу портфель целиком, решил он, но не сдамся, не позволю этой гадине и дальше высасывать из меня жизнь. И в ту же секунду нашел ее. Вот и подтверждение моих мыслей, подумал Антон, когда пальцы сомкнулись на круглом металлическом предмете. Он мог поклясться, что секунду назад ее там не было, он ведь не раз и не два уже заглядывал в эти папки и за них.
– Играешь со мной? – спросил Антон, доставая
