Шум - Рои Хен
– Что ты здесь делаешь?
– Только не говори, что ты спала прямо тут.
– Что ты делала все это время?
Ноа размышляет, что ответить. Она здесь, это факт. В конце дорожки со знакомым покашливанием появляется синий “мини-купер” Нимрода. Лобовое стекло в разводах голубиного помета, кривые дворники елозят туда-сюда, будто машут Ноа: привет.
Нимрод опускает стекло и кричит:
– Намасте!
Прежде чем сесть в машину, Ноа посылает воздушные поцелуи участницам семинара, которые выглядят совершенно сбитыми с толку.
Нимрод давит на педаль газа и выключает музыку, сопровождавшую его всю дорогу из Тель-Авива.
– Ну что? Выглядишь так, словно прошла через что-то мощное.
Ноа молча кивает.
– Не могу поверить, что ты выдержала. Мы поспорили: Габриэла дала тебе время до вечера, а я поставил на то, что тебя хватит часа на два максимум.
Ноа приподнимает бровь.
– Ты правда молчала все это время? Или там были еще какие-то встречи, с беседами? Ты что, без лифчика? В рамках раскрепощения или все-таки была оргия? Кстати, твой телефон в сумке, думаю, ты получила миллиард сообщений. Он не переставал жужжать, ну просто питомец, тоскующий по хозяйке. Я не смотрел, просто зарядил его, чтобы ты могла спокойно копаться в нем по дороге домой. Ноа, что происходит? Всё? Мы потеряли тебя? Почему ты не отвечаешь?
Ноа глубоко дышит.
По обе стороны дороги тянутся распаханные поля. Она даже не достает из сумки телефон. Кто знает, когда у нее найдутся силы прочитать все эти милые слова. Она не торопится прочесть ежегодную цитату из неизвестной ирландской поэтессы, которую наверняка прислала ее мать. Если Габриэла рассказала бабушке о семинаре молчания, та, должно быть, в шоке, но какая разница. В этот день рождения они с матерью не поссорились. Неплохое начало нового десятилетия.
Они медленно едут по шоссе, и ей хочется, чтобы это продолжалось вечно. Ноа провожает глазами указатели. Небольшие городки, в которых, скорее всего, она никогда не побывает. Нимрод нервно барабанит по рулю и наконец не выдерживает:
– Ладно, тогда я буду говорить. Я скучал по тебе. Даже неловко, до чего сильно скучал. Не стоило идти на поводу у Габриэлы. Глупость какая-то. Для тебя же молчание – наказание. Я вот годами мечтал поспать один, на кровати по диагонали, а в итоге всю ночь не сомкнул глаз. Было так тихо, что казалось, будто я на собственных похоронах. Получается, что ты мне нравишься, даже очень. Получается, я не могу без твоего фейерверка нон-стоп. Без тебя было так тоскливо, знаешь, как в детстве на бесконечных летних каникулах. А потом меня накрыла жуткая паранойя – я тебе надоел, и ты больше не хочешь со мной жить. Ты молчишь, потому что поняла то же самое за выходной? Если так, то что делать, чувствам не прикажешь, но мне все равно, слышишь? Я уговорю тебя передумать. Ты поймешь, что ошибаешься. Мы же созданы друг для друга. Мы, блин, созданы для того, чтобы доставать друг друга до конца наших дней. Как по мне, я готов на все. Хочешь – пойдем к семейному психотерапевту, хочешь – в луна-парк, да хоть в пансионат поедем, все что захочешь, слышишь? Ну скажи уже что-нибудь. Ты меня пугаешь.
Ноа прикладывает палец к губам и мягко выдыхает:
– Ш-ш-ш…
Ципора
Инцидент
– Холера, если я тебя догоню, я раскрою тебе башку и нафарширую рисом с кедровыми орешками и миндалем! Цып-цып-цып, тварь!
Огласив проклятье, угрозу и рецепт, Ципора отшвыривает горячий бублик, который только что купила, и устремляется в погоню за голубем, секунду назад нагадившим на нее – стоило ей выйти из филармонии. Голубь нарезает круги и в конце концов растворяется в стае своих серых собратьев, тусующихся вокруг фонтана. Но Ципора не из тех, кто легко отступает. Что бы там ни говорили, наблюдательность у нее на уровне, и она быстро распознает поганца – по слишком короткому клюву и широкому пятну на груди, напоминающему фартук.
– Да это же на счастье! – пытается успокоить ее продавец бубликов.
– Это дерьмо, а не счастье! – указывает ему Ципора и атакует пернатую свору.
Птицы разлетаются, громко хлопая крыльями, а Ципора, как самонаводящаяся ракета, захватывает цель и бросается к своему голубю. Тот решает укрыться среди гражданского населения в кафе на площади. Вечер прохладный, и официантам удается убалтывать посетителей заказывать горячий пунш.
– Я вижу тебя! – кричит Ципора.
Она не останавливается, даже когда за спиной у нее раздается грохот падающих стульев и душераздирающий вопль – кто-то облился горячим пуншем.
Голубь уходит влево, пролетает мимо актерского входа в Национальный театр. Ципора на бегу замечает афишу популярного мюзикла и успевает подумать: “Это то, что сейчас нужно нашей нации? Чему эти песенки нас научат?” Тому, что даже в пылу праведного гнева в нас всегда найдется место для ядовитой критики по совершенно не относящемуся к делу поводу.
Господь даровал птицам крылья, и голубь может взмыть в небо, но этот предпочитает на бреющем полете пересечь дорогу. Ципора следует за ним наперерез машинам.
С оглушительным визгом тормозит джип четыре на четыре.
– Ты ослепла?! Дура!
– Твоя мама – дура! – кричит в ответ Ципора, даже не подумав остановиться, но справа из-за джипа вылетает скутер, врезается в Ципору, и та падает на асфальт.
Совершив круг почета, голубь возвращается на место преступления и принимается клевать валяющийся бублик.
– Shit! Shit! Shit!.. – бормочет скутерист, склоняясь над Ципорой и орошая ее крупными каплями пота.
– Вам помочь? – волнуется девушка с брекетами.
– Пусть лучше лежит, – советует водитель джипа, выбравшись из машины, – для страховой.
* * *
Говорят, что в Америке человек может умереть на улице и никто даже внимания не обратит. В Израиле, думает Ципора, ты скорее умрешь от его избытка.
Вокруг нее сжимается человеческое кольцо. Незнакомцы прикасаются к ней, шепчут что-то в ухо, вытирают кровь с разбитой губы, вливают воду в рот, вызывают “скорую помощь” и бесконечно что-то спрашивают: как зовут, сколько лет, сколько пальцев я показываю?
Не дождавшись ответов, чужие люди роются в ее оранжевой сумочке. Беглый обыск кошелька выдает удостоверение личности. А изучение удостоверения – имя и год рождения: Ципора Голомб, 1954. Кроме того, указан адрес, улица Буки Бен Ягли в Тель-Авиве, и выясняется одна занятная деталь. Удостоверение
