Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин
– Почему, Сасаки?
Сасаки уже жалел, что встрял в спор – с оябуном следовало говорить осторожно и внятно, фильтруя каждое слово.
– Мечта недостижима, – сказал Сасаки. – Она похожа на постоянно убегающий горизонт. Тот, кто живет в картонной коробке, мечтает о квартире. Живущий в квартире – о вилле в богатом предместье. Живущий на вилле…
Зеркальный секретарь потрепал его по руке.
– Не продолжай, Сасаки. Я это понимаю не хуже тебя. Но как тогда надо жить?
– Расчищая настоящее от волнений и забот, – ответил Сасаки. – Проживая жизнь как то, что возникает секунда за секундой – а не как… – он замялся на миг, подбирая слова, – а не как подготовку к походу в воображаемый магазин. Мечта о вилле нужна не человеческой душе, а работающей в предместье строительной компании.
Сказав это, он опять пожалел – оябун Нарита, которого зеркалил секретарь, контролировал именно строительный бизнес. Но секретарь захохотал, серебристо блестя очками.
– Ты прекрасный собеседник, Сасаки, – сказал он. – Всегда видишь суть. Прожить жизнь как ее саму – это отлично. Но скажи, где бы ты хотел расчищать настоящее от волнений и забот – в богатом предместье или в картонной коробке на улице?
Сасаки-сан улыбнулся и отвесил короткий поклон. Отвечать не было необходимости. Кроме того, полезно было, чтобы последнее слово осталось за оябуном.
Нарита был прав в том смысле, что третий таер по-любому лучше второго. А сам Сасаки был прав насчет того, что не следует позволять денежным заботам заслонять прощальный салют этого мира. Возможен был компромисс – любоваться закатами и рассветами, но устроить дела так, чтобы третий таер понемногу плыл навстречу сам.
Сасаки решил вопрос мудро. Он подписал договор на автоматический апгрейд до третьего таера, как только на счете наберется достаточная сумма. А вслед за этим сделал свой счет полностью слепым – закрыл доступ к текущим цифрам даже для себя.
Пришлось подписать огромное количество бумаг. Третий таер, как оказалось, был серьезным делом – вместе с ним Сасаки получал доступ к широкому пакету услуг уже на бренной земле. «TRANSHUMANISM INC.» гарантировала плавный переезд в вечность.
Вот теперь можно было не беспокоиться ни о чем, положившись на судьбу – и Сасаки-сан ушел в работу с головой. У него действительно была мечта. Но несколько иного рода, чем переезд в богатое предместье.
Он часто думал о двух древних фехтовальщиках, которых еще не расщепил на нули и единицы в своей программе. Великий Миямото Мусаси – и не менее великий Сасаки Кадзиро, его тезка.
Начинать следовало с Мусаси. Сасаки-сан знал очень много про его искусство – гораздо больше, чем требовалось.
Что и было проблемой.
Миямото Мусаси, написавший «Книгу Пяти Колец», был не просто велик – он был непредсказуем. В этом заключался секрет его непобедимости и главная сложность, стоявшая перед программной имитацией. Можно было перевести в код приемы, описанные в его книге (что Сасаки-сан давно сделал), но как было вместить туда дух?
Сасаки решил задачу следующим образом – каждый раз, когда надо было выбрать следующее движение Миямото, программа совершала гадание на панцире черепахи (этот блок Сасаки-сан просто купил) и выбирала одну из мантр секты Шингон. Затем она повторяла ее сто восемь миллионов раз, призывая дух Миямото Мусаси, и совершала второе гадание на панцире. А по его результатам выбиралось одно из действий Миямото (вернее, идеального воина из «Книги Пяти Колец»).
Цифровой Мусаси стал непредсказуем даже для создателя. Сасаки-сан был уверен – дух великого мастера сможет, если захочет, прикоснуться к программе и направить ее. Ста восьми миллионов призываний было достаточно.
Сасаки-сан не боялся, что зов повторяется слишком быстро. В том измерении, где пребывал великий воин, времени не было. Важен был лишь факт обращения: один мастер пришел к другому из бесконечности и кланяется у ворот. Простирается в пыли много миллионов раз…
Электронную душу второго героя – своего древнего тезки – Сасаки-сан выстроил по тому же принципу. Отличалось только меню движений, из которых выбирала черепаха: Сасаки Кадзиро фехтовал тяжелым длинным мечом, и у него был особенный ласточкин удар с завершающим рывком лезвия вверх.
Одна программа взывала к двум теням и приглашала их воскреснуть для боя. Невозможно было понять, кто победит, и это было прекрасно.
Сасаки-сан мог наконец приступить к главному проекту своей жизни. Он решил повторить знаменитую дуэль Мусаси и Кадзиро на Лодочном острове в 1612 году.
Он знал, конечно, как исторический канон описывал дуэль. Кадзиро ждал противника несколько часов. Мусаси, мучаясь похмельем, прибыл на встречу с большим опозданием – и по дороге выстрогал подобие деревянного меча из запасного весла своего лодочника. Выпрыгнув из лодки, Мусаси немедленно принялся лупить этим веслом бедного Кадзиро с такой яростью, что тот успел сделать только один выпад, разрезав своему противнику одежду…
В этом отчете, на взгляд Сасаки, что-то не сходилось. Как человек с жестокого похмелья может оказаться проворнее настроенного на поединок мастера? Но факт оставался фактом – Кадзиро эту дуэль не пережил.
Когда Сасаки-сан сообщил зеркальным секретарям, что хочет воспроизвести поединок Кадзиро и Мусаси, якудзы пришли в восторг. И сразу же стали давать советы. Некоторые из них, как ни странно, оказались уместными.
– Миямото Мусаси был двухметрового роста, – сказал один из зеркальных секретарей. – Это для Японии семнадцатого века просто гигант. Кадзиро тоже был очень силен – даже сейчас не всякий атлет сможет быстро фехтовать его длинным мечом. Нужно подобрать особых девочек. Или заказать…
Сасаки-сан подумал сперва, что таких ломовых тян придется выращивать почти два года, но, к его удивлению, проблем не возникло. По какой-то теологической причине двухметровые гурии пользовались у арабов большой популярностью, и всего через неделю поставщик отбраковал для него два отличных экземпляра, прибывших в Японию без приключений.
Другой совет, данный якудзами, понравился Сасаки гораздо меньше.
– Надо, чтобы они говорили, – сказал зеркальный секретарь. – Чтобы они ругались. Мусаси и Кадзиро наверняка что-то кричали друг другу перед схваткой… И во время схватки тоже… Мы хотим все слышать.
С этим Сасаки-сан согласен не был. Мастера меча вообще молчаливый народ – а уж во время поединка особенно, потому что от верного дыхания зависят жизнь и смерть. Какая тут болтовня? Но якудзы хотели зрелища. А зрелище предполагает звуковой трек.
– Говорить они могут только с чипа, – сообщил Сасаки.
– Вот и хорошо, – кивнул секретарь. – Этим пусть займется Мичико.
Мичико подошла к делу ответственно и наняла филологов, знавших, как разговаривали в Японии семнадцатого века. Ее спичрайтеры вместе с консультантами-историками написали множество возможных реплик, и Сасаки-сан в конце концов просто встроил в свою программу лингвистический блок, устроив для их отбора еще одно гадание черепахи, помноженное на сто восемь миллионов мантр.
Ночью перед
