Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
– Мне нужно, чтобы вы за мной ухаживали. Как дочь или как внучка. То есть вели мое хозяйство. Были мне собеседницей. Дневника их злодеяний я с вас потребовать не могу. Но если что запомните о нашей жизни там, в лагерях, то пусть оно пребудет с вами на всю жизнь. Итак: вот деньги. Это аптека и продовольственный магазин. Варить обед – тоже вам. Выгуливать меня пока не надо. Я сама хожу. Будет хуже – будете и прогуливать. Ну, а я поеду в ваш университет и сику им всем надеру, кто вас обидит.
Я справилась с требованиями Матильды. Но когда та начинала говорить, в какие места им женщины-надзиратели загоняли шомполы, меня трясло.
Она ездила в университет по моим делам в пиджаке, с намеренно приколотыми орденами, и разговаривала с ректором неприступным тоном: «Моя воспитанница должна быть у вас в университете».
Ректор юлил, и компромисс в итоге был найден. Он не привык работать с этим материалом, но как-то применяться было надо, поэтому он пообещал:
– Если ваша воспитанница хорошо занималась в школе, то нет никаких оснований для тревоги, она сдаст, но даже и в том случае если срежется, у нее есть возможность поступить на заочное и после первой сессии перевестись на дневное. Это я вам обещаю.
Меня приняли на дневное условно. Но это условное было так же твердо, как и отсев блатных после первой сессии. Блатные поступают во все вузы, а потом у них карточный пасьянс.
Я согласилась на всё, еще не зная, сколь трудно будет тянуть две сетки занятий. Да, образование одно, но количество часов разное, разные преподаватели читают лекции. Разница в структуре занятий будет вынуждать меня к двойным нагрузкам: по литературе один период в первом полугодии, а на заочном во втором полугодии и надо сдать в июне. Работать и учиться на двух разбалансированных потоках трудно. Но главная мечта моя исполнилась: я в университете.
Глава 16
Взаимоуслуга
Значит, если я (временно, надеюсь) буду на заочке, то нужно иметь работу. А я хотела учиться. И добрые люди в мамином отделе всё объяснили. Мама работала в большом учреждении, а её подруга по большому учреждению посоветовала ей вот что: моя дочь тоже работает в большом учреждении, на Курской, и ей нужна подработка. Твоя дочь будет числиться, а моя подрабатывать. Договорились?
Я поехала в какие-то темные ангары, потом двери, какие-то коридоры. И я не заблудилась. Меня встретила приветливая, средних лет женщина, и, пододвинув ко мне трудовую книжку, сказала:
– Вот здесь распишитесь. И еще листок на получение зарплаты. И здесь распишитесь. А теперь, – обратилась она к какой-то женщине, в которой я даже не узнала дочь маминой подруги, уж очень она была лукавая и краснощекая, – эти деньги её, а трудовая книжка – твоя.
Я ушла радостная от того, что всё получилось, но как добронравная девочка сказала себе: «Как только найду работу по специальности, тут же уйду и никаких краснолицых пьяниц выгораживать не буду». И через полгода я действительно нашла студенческую работу в университете, в лаборатории прикладной лингвистики, и успокоилась на этот счет. Но всё равно помнила тот черный ангар и как я там искала проходы. Идею фикс: «у порядочного человека должен быть непрерывный стаж» я выполнила и, уходя, была очень довольна собой. Честно говоря, я не знаю, в чем там заключалась работа – подметать или носить? А в лаборатории прикладной лингвистики я объединилась с такими же студентками, как сама, и не думала больше об этом.
Глава 17
Встреча с будущим мужем
Каждый, кто идет в универ и становится студентом, уже в первый день обретает предмет своей жизни раз и навсегда. Но это ещё не всё: в первый день он обретает партнера всей своей жизни, чтобы работать над предметом сообща.
Прыгая от счастья, я торопилась на дневное на лекции. Но день прошел, светила подготовительных курсов и кружок элитарных гуманитариев на лекциях присутствовали, а партнера всё не виделось и не виделось. И на обратном пути из универа меня разобрала хандра.
Да, я знаю, что он есть. Может быть, в других местах. Но я не могу из универа бегать по другим местам, чтоб его найти. Не могу и не могу. Что же делать? И так было целый месяц. И только потом я догадалась, почему фортуна – удача или счастье, как её не назови – не привела моего партнера на дневное.
Я ведь туда хожу условно, а числюсь (во всяком случае пока) на заочке. Может быть, фортуна пунктуальна как бухгалтер и отправит моего партнера на заочку? Надо туда бежать уже пятого октября в восемнадцать ноль-ноль и не расстраиваться.
Пятого октября без десяти минут шесть я суеверно вошла не в главные парадные двери десятой аудитории, а чтоб не сглазить – в верхние служебные, со второго этажа. И легонечко так побежала, стуча каблучками по лесенке вниз. И сразу ожгло: да вон сидит, я знаю, что это он. Недоволен, раз встреча задерживается. Сейчас я его развеселю.
– Тут не занято? – спросила его.
– Нет, не занято.
Я сначала села к нему, а потом убежала. Встреча состоялась, а на самом деле не состоялась. То есть я неправильно сказала – и состоялась, и не состоялась одновременно.
Недоумевает… Ты что ж на меня так смотришь? Не понимаешь что ли, что это я, твоя жена родненькая? – теперь уже я не понимала, почему он не понимает. Я пришла тебе объявить весть, что я пришла и хочу сесть рядом с тобой. Ты не против?
– Тут никто не захочет сесть, потому что я неудачно женат и у меня ребенок.
– А я не верю, так не может быть, потому что ты мой муж.
– Ну хорошо, хорошо, допустим мы всё скажем в реальном, а не в сущностном времени. Ты подходишь, допустим, и спрашиваешь меня, кто связал такой свитер? Я обрубаю все концы и говорю: «Свитер связала моя жена». Ты, разумеется, исчезаешь. Это неправдоподобно, но вышла ошибка – ты это не ты, и ты исчезаешь.
– А зачем я исчезаю? Может быть, для того, чтобы спасти наши представления друг о друге как о муже и о жене. Мы же сразу не можем этого допустить. Мы должны прикинуть, взвесить, подумать – а что будет в «черный день»?
– А какой это «черный день»?
– Ну, допустим, если
