Желчный Ангел - Катя Качур
«Как же прекрасно иметь тело!» – только и успел подумать пацан, прежде чем разразился счастливым смехом победителя…
* * *
Моросящий дождь утомился и набряк в тяжелых свинцовых тучах. Азраил сидел на крыше больницы вместе с Ией. Она, избавленная от физической боли, блаженно подставляла лицо навстречу небу, будто на нем сияло солнце. Город был серым, туманным, крыши зданий стыдливо прикрылись плотным шифоном, смягчающим их очертания.
– Мы кого-то ждем? – спросила Ия.
– Васю, моего друга, – ответил Ангел, выдавая волнение в голосе. – Он уже давно должен вернуться.
– Ах, этот премилый малыш, – улыбнулась Ия, – дети, они такие: отпросились на минутку – исчезли на час.
Тревога Азраила нарастала, на крыльях проступила разветвленная сеть нервных волокон, голова потяжелела, на языке появился металлический привкус. В какой-то момент он закрыл глаза могучими ладонями и напряженно произнес.
– Не может быть, я его не вижу…
– Что-то случилось? – заволновалась Ия.
– Я не вижу его, – вскинулся Ангел, как испуганная птица, захлопав крыльями. – Он только что был, а сейчас его нет, понимаешь??? ЕГО ВООБЩЕ НЕТ!
Ия закрыла голову руками, ибо крылья Духа вызвали мощнейший ветер. Лист кровли, словно крылышко стрекозы, оторвался от крыши больницы и с грохотом упал на асфальт, придавив чью-то машину. Голые кроны деревьев, разрывая перину грозовых облаков, заметались из стороны в сторону.
Ангел взмыл в небо и начал зигзагообразно, как ополоумевшая муха, метаться над городом. Под ним закручивался несвойственный этим широтам смерч. Он ломал деревья, варварски выкорчевывая из земли, рвал провода на линиях электропередач, крушил бетонные опоры городского освещения. Прохожих, не успевших забежать в укрытие, беспомощно махавших руками, тащило по асфальту, как рваные пакеты. Вокруг них клубился поднятый в воздух мусор – пустые пластиковые бутылки, обрывки бумаги, полиэтилена и пчелиный рой бело-рыжих окурков.
– ВААСЯААА, – страшно кричал Азраил, изрыгая изо рта ослепительное пламя, – МОЙ РЕБЕОООНОООООК!!!
Внезапно город стал черным. Стальные скальпели молний вонзились в шпили высоток и иглы громоотводов, Останкинская башня, принявшая на свою маковку десяток ломаных линий, содрогалась от небесных пощечин. Ударами огненных плетей пробило крыши машин и макушки деревьев. Секунда – и беременные тучи разродились черным ливнем. Ополоумевшие мамочки, схватившие в охапку своих детей из песочницы, упали на колени, не в силах преодолеть ветра. Одна из них – с Антоном на руках – легла на землю, прикрыв ребенка телом.
Вася чувствовал, как в затылок отдает ее мощная тахикардия. Он попытался выбраться из оболочки Антона, но рот карапуза был намертво закрыт, а зубы сжаты. Страх молоточками разрывал изнутри, а мамино сердцебиение колотило снаружи. Наконец женщина приподнялась на четвереньки, схватила сына и короткими перебежками достигла подъезда.
Молния шарахнула в тополь, тот самый, откуда ранее спасали Маню, он вздрогнул, крякнул и раскололся пополам, рухнув на землю всей мощью ветвей. Тут же над головой разорвался снаряд грома и завыли сирены перекореженных автомобилей. Накрытая ветвями мать, чудом не покалеченная, высвободилась из ловушки и подняла Антона с асфальта. На нем не было и синячка, только испуганные круглые глаза искали точки опоры и дрожали посиневшие губы.
Наконец, сфокусировав взгляд на мамином лице, малыш открыл рот и заорал, дополняя громовые обертона подающим надежды тенором.
Вася выскочил из его тела и тут же был снесен ураганом к соседнему дому.
– Я здееесь! – заорал он во все горло, понимая, что натворил нечто ужасное.
Азраил услышал этот крик и разрыдался. Огромные капли его слез смешались с дождем, превратились в кусочки града и разбились о городские кварталы миллионами бриллиантов.
Он мгновенно отыскал Васю взглядом, спикировал во двор и подхватил проказника.
– Что ты наделал??? – Голос Ангела был раскатистее грома. – Как ты посмел???
– Прости, прости, Ази, я не знал, это просто шалость… – оправдывался малец.
– Ты же мог лишить мальчика жизни! Ты же мог не выбраться из его тела и погибнуть как дух! – кричал Азраил, тряся Васю за плечи.
– Ази, я больше так не буду, милый, дорогой Ази…
– Я же мог потерять тебя навсегда… А ты – меня… – прошептал Ангел, глядя в прозрачные зареванные глаза.
– Нет, никогда, ни за что! – рыдал Вася. – Ази, только не это…
Они обнялись так крепко, как это делают родные души. Они проникли друг в друга, растворившись в бесконечной любви и боли. Они плакали в унисон и одновременно смеялись.
Небо над Москвой посветлело, тучи внезапно растаяли, как и последние глыбы снега, которые просто смыло ливнем. Природа разомлела после гневной истерики и, стыдливо прикрываясь солнечным светом, прикинулась девственницей.
Азраил с Васей подхватили с крыши больницы испуганную Ию и двинулись в путь, оставляя под собой растрепанную, неприбранную Землю, на которой окончательно и бесповоротно наступила Весна…
Глава 23
Беременность
Смерть Тимошиной мамы стала последней каплей в профессиональных неудачах хирурга. Не поднимая головы, он вернулся в ординаторскую, включил компьютер, достал перстень из приоткрытого ящика стола, надел на левый безымянный палец и начал механически заполнять историю болезни Ии Львовны.
Воронков, проходящий мимо, похлопал его по плечу и с горечью произнес:
– Сожалею, братан. Но тут все было понятно заранее. Ты вряд ли бы что-то исправил…
– Ничего не говори… – буркнул Вадим. – Это моя вина…
Он еле дожил до конца рабочего дня, секунду за секундой обдумывая операцию, и несколько раз ловил себя на мысли, что сам умер вместе с Ией. Дело, которое было сутью его жизни, вызывало отторжение, собственные знания и умения казались ничтожными. Лицо пациентки, обесцвеченное смертью, стояло перед глазами, будто кто-то прибил ее фотографию к Вадиминому лбу кровельными гвоздями.
К вечеру он достал из принтера белый лист и размашистым почерком написал заявление об увольнении. Перед уходом заглянул к главврачу и положил бумажку ему на стол.
– Нет, так не годится, – сказал главный. – Действия твои мы тщательно проанализируем. Но, зная твое мастерство и руки, я более чем уверен: ты не виноват.
– Я ухожу из медицины, – помотал головой Вадим. – Я больше не хирург. Я мясник, и место мое – на рынке.
– Это нормальная реакция. Но, поверь, не ты первый, не ты последний. – Главврач поднял на лоб очки в тонкой золотой оправе. – Возьми двухнедельный отпуск и возвращайся. Тяжело быть хирургом – поработаешь ассистентом. В любом случае тебя вылечит только операционная.
Вернувшись домой, Вадим остановил лифт на десятом этаже и нажал кнопку звонка сто тринадцатой квартиры. Примитивная мелодия звучала долго и тоскливо, но дверь никто не открыл.
Хирург набрал номер мобильного Тимоши, но трубку тоже никто не взял.
«Присмотрите за ним, он такой еще глупенький», – звучали в голове слова уборщицы, разрывая душу на лоскуты.
Вадим прижался спиной к двери, обитой дерматином, и медленно съехал на выложенный плиткой пол. Бедрами почувствовал его холод и подумал, что еще несколько дней назад Ия елозила по нему влажной тряпкой.
Отчаянье сменилось злостью. Она чувствовала, что не выживет, и специально попросила оперировать его, чтобы затем приглядывать за сыном. А ведь он мог и отказаться. Тогда бы на полу в подъезде сходил с ума от горя другой хирург…
Мысли распирали мозг и все больше загоняли в тупик. Вадим прижал ладони к лицу и затрясся всем телом. Пальцы намокли, щека распознала холод кольца на левой руке.
– Бриллиант! – спохватился Вадик. – Это он во всем виноват! Все началось с него!
Он вскочил, добежал по лестнице до своего этажа и в перекошенной кепке, с мокрым лицом ворвался в квартиру.
Марго, в шелковом халате и пушистых тапках, вышла в коридор и было открыла рот, но хирург выпалил, не здороваясь:
– Мне нужно поговорить с тем чудиком, писателем, с которым мы подрались. Звони ему срочно!
– Да что стряслось? У тебя красные глаза. Ты плакал? – изумилась она.
– Я рыдал. У меня умер пациент. Срочно звони этому Сереге.
Повинуясь небывалому напору Вадима, Марго взяла телефон и, не сводя с него глаз, ткнула в контакт Миры.
– Алло, дорогая, дай мне телефон Грекова. Моему мужу он экстренно понадобился.
– Греков за Уралом, лечится
