Страшный доктор. Реальные истории из жизни хирурга - Натан Иванович Варламов
Эвакуировано 1500 мл отделяемого светло-желтого цвета. При цитологическом исследовании опухолевых клеток не выявлено. Проведено комплексное обследование, данных за отдаленные метастазы не выявлено. Принято решение об оперативном лечении. При ревизии подтверждено врастание опухоли в боковые отрезки 6–8 ребер. Врастания в легочную ткань нет. Выполнена резекция ребер с опухолью единым блоком. При срочном гистологическом исследовании краев резекции данных за опухолевый рост нет. Плевральная полость дренирована силиконовым дренажем через отдельный разрез. Пластику образовавшегося дефекта размерами 15 x 8 см решено выполнить сетчатым протезом, который используется для лечения паховых грыж, с дополнительным укреплением широчайшей мышцы спины. Имплант подшит за ребра непрерывным швом. Конечный вид раны был очень симпатичным.
Пациентка тяжело перенесла объем оперативного лечения. Хоть ее легкое было полностью расправлено, дышать было тяжело из-за болевого синдрома, а в плевральной полости скопилось много жидкости, которая ежедневно эвакуировалась по дренажу. Заведующий сказал, что пора пациентку выписывать, ибо в больнице есть высокий риск развития пневмонии. Мы убрали дренаж, и я благополучно выписал ее домой.
Я несколько раз настоятельно попросил вернуться за результатами гистологии, ведь именно они определяли ее судьбу. Через 10 дней мне пришел ответ, что предварительно выставлена стромальная опухоль мягких тканей грудной стенки высокой степени злокачественности без признаков органоспецифичности и гистогенеза с врастанием в окружающие мягкие ткани передней грудной стенки и ребра. Хирургические края резекции (R1). Для уточнения гистогенеза было выполнено дополнительное иммуногистохимическое исследование опухолевой ткани. Окончательное патологоанатомическое заключение: злокачественная опухоль из оболочек периферических нервов. Главная строчка принесла огорчение: «Хирургические края резекции (R1)». Пациент вряд ли обратит свое внимание, а вот любой хирург поймет, что такая операция не избавляет от опухоли. В зоне резекции есть рост, и он будет продолжаться, ведь опухолевые клетки остались с пациентом.
Жаль, но судьба пациентки мне неизвестна. На истории болезни был ее адрес. Через месяц после результата гистологии я решил отправить ей материалы по почте в другой город. Надеюсь, было не поздно и она до сих пор жива.
Опыта написания статьи у меня, естественно, не было. Я понимал лишь основы. Найдя образцы и начав изучать литературу и другие научные статьи, в том числе зарубежные, я еще раз задался вопросом: «А в чем смысл? Есть ли какая-то новизна, есть ли какое-то новаторство? В чем идея моей статьи?» По сути, она описывает стандартную операцию при вполне стандартной патологии. Весь вечер дома я посвятил изучению литературы. Но самое жуткое: мне было тяжело писать столь приукрашенный вариант. По факту это ложь, фальшь. Я поделился своим мнением с боссом. Он усмехнулся, сделал лицо довольного пса после обеда сахарной косточкой и сказал: «Все так пишут. Вот изобрел кто-то способ лечения, а другой врач изменил синюю ниточку на белую и запатентовал этот метод. Поэтому пишите… И добавьте, что на контрольном осмотре через шесть месяцев патологии нет».
Что я могу рассказать о своем заведующем? Первое впечатление о нем было неоднозначным: вроде с виду интеллигентный, достаточно молодой доктор, который представился нам как фтизиатр, онколог, торакальный хирург. Человек, который по сути посвятил восемнадцать лет работы грудной хирургии. Спустя некоторое время стало выясняться, что он не тот, за кого себя выдает… Для меня заведующий отделения – это в первую очередь лидер, человек, который способен брать на себя ответственность за своих сотрудников, прикрывать возможные косяки, лечить самых тяжелых пациентов, участвовать не только в рабочем процессе, но и в жизни отделения в целом, поддерживать боевой дух. Заведующий и только заведующий должен создать спокойную обстановку для своих подчиненных, а они в свою очередь должны обеспечить качественную работу. Естественно, мы пытались нарыть побольше информации, но она приходила не сразу. Постепенно выяснился один интересный момент: оказывается, наш шеф пытался стать кандидатом медицинских наук, даже написал диссертацию, но ему не дали права на защиту. Это было большим шоком для меня, я не мог понять, что нужно сделать такого, как нужно провиниться или выставить себя в плохом свете, чтобы кафедра, на которой ты учился, не позволила тебе защититься. Стать кандидатом медицинских наук в короткий срок невозможно и, к сожалению или к счастью, в целом не так просто. Потребуется в лучшем случае три года научной работы, написание диссертации, защиты своих открытий перед получением этого уважаемого звания.
Для себя я давно решил, что наука – это не мое, и посвятил себя практике и прикладной хирургии. Но в работе у постели больного и возле операционного стола не важно, сколько у тебя научных трудов. Как-то и подзабылись эти идеи со статьями, уже больше недели никто нас о них не спрашивал. Шеф начал составлять для нас таблицы, убеждая, что они нужны именно нам, что мы должны их заполнять и это главная задача нашего отделения. Таблиц было много, в большом разнообразии. Одна из них называлась «Сводка», в ней были записаны все пациенты, которые у нас лежат, их снимки, описание операций, когда они были проведены и какие планы. Другая таблица называлась «Выписка». Каждого больного, которого выписывали, мы вносили в список, в котором было очень много граф: ФИО, возраст, место проживания, полис ОМС/ДМС, какая была операция, в каком объеме, длительность нахождения в стационаре, дата поступления, дата выписки. Отдельная таблица была посвящена эмпиеме плевры. У нас очень много больных с этой патологией, и было решено фиксировать все эмпиемы, плюс распилить их по классу, распространенности и другим моментам. Успехом у заведующего считался выписанный больной.
Нам, врачам, такая таблица абсолютно не нужна, ведь мы знаем все о своих пациентах и не только, потому что каждое утро начинаем с обхода, перевязываем пациентов, общаемся, рассказываем о планах, радуем (но не всегда). В операционную мы ходим минимум по двое, и картинки никакие нам не нужны: мы вживую видим эмпиемы, пневмотораксы, образования и кровотечения. А человек, который занимает должность заведующего, ни разу за несколько месяцев работы не зашел в перевязочную. Таким людям сложно знать, помнить и держать в голове информацию о больных.
К нам постоянно поступают пациенты по линии обязательного медицинского страхования, добровольного, экстренные и плановые. Некоторые желанны для врача (например, по ДМС). За них идет доплата лично врачу – за каждую манипуляцию, за операцию и проведенные койко-дни.
