Комната Вильхельма - Тове Дитлевсен
— Ты не поверишь, с кем я только что переспала, — странное дело, она до сих пор не осознала, что с этой игрой покончено.
— Не угадаю. С премьер-министром? Он был в прошлый раз.
— Нет, дорогой. На этот раз на меня накинулся любовник твоей жены.
— Ложь. У нее никого нет, — он навис над столом, свободной рукой оттягивая ворот рубашки, словно не мог вынести прикосновения к коже — признак волнения, который его самого раздражал.
Хелене засмеялась.
— Поверь мне, есть. Отличный молодой парень. Живет в твоей комнате и носит твою одежду. Тебе интересны подробности?
Сердце бешено заколотилось. Он провел языком по узким обветренным губам.
— Да. Буду через полчаса. Ты ведь дома?
— Дома.
Хелене, ликуя, положила трубку. Она стояла у телефонного автомата рядом с лестницей, которая вела к ее комнате. Курта она уже отправила домой. Связь с ним оказалась довольно запутанной и ничего ей не приносила. Но она не сомневалась, что сможет привлечь Вильхельма, хотя тот был невосприимчив к подобным соблазнам. Перед Пасхой помог премьер-министр. Тогда Вильхельм планировал провести время с Милле и, кроме того, должен был остаться с Лизе и мальчиком в летнем домике, который обычно вызывал у него отвращение: Лизе, по совету друзей, которых он недолюбливал, построила его за те шесть месяцев, когда жила с мальчиком одна. И среди всех этих противоречивых планов он вдруг отправился с Хелене в гостиницу в Вайле и занимался с ней любовью пять дней подряд, твердя, что ему необходимо избавиться от одержимости, не имеющей с любовью ничего общего. Именно так он примирял Милле и Лизе; однажды за ужином в ресторане «Сёпавильон» они обе костерили ведьму Хелене с ее подлыми средствами…
Сплошное безумие, но Хелене не могла вот так, сразу, забыть эти пять лет своей жизни — с девятнадцати до двадцати четырех, когда почти каждый день встречалась с Вильхельмом или говорила с ним по телефону. Ее отец владел небольшим гостевым домом с рестораном на острове Фюн и, пока она не съехалась с Вильхельмом, каждый месяц отправлял ей по тысяче крон на учебу, которая была такой же призрачной, как и у Курта. Ее родители не знали, что она съехала от Джона и Джетте, потому что они стали с подозрением относиться к отношениям, которые сами же и начали. Не знали и о том, что она работает в парикмахерской, толком не обучившись этому делу, и одновременно подрабатывает фотомоделью. Они гордились, что дочь получила аттестат о школьном образовании, и в неведении полагали, что она что-то там изучает в университете. Когда она съехалась с Вильхельмом, родители пригласили эту странную пару к себе. В отдельной комнате над отцовским рестораном все угощались индейкой и пили лимонад цвета красного вина, потому что ее мать принимала антабус[12]. К счастью, Вильхельм захватил из дома карманную фляжку. Было обидно, что старики (одного возраста с Вильхельмом) решили, что не станут ежемесячно присылать ей деньги. У Вильхельма же не было особенного желания содержать ее всю жизнь. На одну только косметику она тратила целое состояние. Мастерски накладывала на себя маску — без нее лицо было круглощеким, обычным, о чем Хелене прекрасно знала. Если бы не макияж, ногти Лизе оставили бы более стойкие следы.
Она открыла дверь Вильхельму — обнаженная и сильно накрашенная, но теперь всё вышло иначе: его интересовали все подробности о Курте, а не сама Хелене. Именно на Курта он разозлился, потому что Лизе принадлежала ему, Вильхельму, и, брошенная и невинная, она попала в когти этого юнца по объявлению, которого только деньги и привлекали. Это было чистое помешательство, и он не понимал, что делать с Милле. Не понимал, почему ненавидел Лизе так сильно, что одного ее вида не выносил, ведь она не могла спокойно обходиться без него. Теперь и он пришел в движение — вернется к своей женушке и к их мальчику. Но сначала дождется следующего номера с ее воспоминаниями. Неслыханная дерзость — вот так выставлять напоказ их отношения. Выходит, он вел в газете мерзкую кампанию против писателей, присосавшихся к государственному бюджету, чтобы теперь, рыдая, признаться Хелене: «Почему Дания не ценит своих поэтов? О них не помнят, пока они живы, и даже смерти их не замечают». Мысль об этом вызвала у него приступ смеха — даже слезы выступили на глазах.
Он вышел от нее, поймал такси на Вестер Вольдгаде и, проезжая мимо своей прежней комнаты, заметил свет за шторами и вспомнил, что именно оставил там. Вильхельм решил вернуться к Лизе и мальчику, судьба которых сейчас в руках подозрительного юнца, имени которого не найдешь в биографическом справочнике. На ум пришло убийство массажистки на улице Рохуссетстреде — именно среди таких паразитов и следовало искать преступника.
17
Нет необходимости знать обо всем, что произошло вследствие принятого Лизе решения или вокруг него. Я рассказываю только о том, о чем мне хочется рассказать, кроме некоторых вещей, о которых лишь упоминаю вскользь, как экскурсовод в сотый раз механически перечисляет памятные места, по которым плетутся уставшие туристы, — им не терпится вернуться домой, чтобы рассказать об увиденном.
Ополоумевшая фру Томсен позвонила херре Андерсену и тоже рассказала об увиденном: Курт рыскал неподалеку от квартиры массажистки в тот самый вечер, когда ее убили. Детектив по-прежнему страдал от боли в шее и, небрежно делая заметки в блокноте, думал: вот бы его жена наконец перестала работать у этих сумасшедших. Ее тревожило, что к мальчику на чай приходила девочка, хотя его мать, кажется, порадовалась. Фру Андерсен уверяла мужа, что мальчик еще совсем ребенок. Херре Андерсен вопреки здравому смыслу согласился: стоит мальчику влюбиться, как она почувствует себя ненужной, и кому же ей тогда служить? Приди мальчик к ним вместе с этой девочкой, Андерсен дал бы им отеческие наставления, как если бы они были его детьми. Он считал Вильхельма мерзавцем не потому, что тот бросил жену (кто бы мог ее терпеть?), а потому, что оставил сына. Андерсен навел справки о Курте и выяснил, что официально молодого человека не существовало. Но это дело стороннее. Детектив испытывал к несчастному определенную симпатию: старая сука донесла на него за многочисленные преступления на сексуальной почве, и еще какие, но никто в жизни не поверил бы, что юноша способен убить. Однако, записав всё про дубленку Вильхельма и ноги под ней, Андерсен пришел к оригинальной мысли: намекнуть жене, что Курт
