Пирамида предков - Ильза Тильш
Мирный, солнечный день.
Мирный, солнечный день 27 июня следующего года; возможно, все сидели тогда за обеденным столом, ведь была суббота, говорили, в соответствии с профессиональными интересами Адальберта, о только что вышедшем запрете использовать чернила при заполнении документов на скот. Министерство сельского хозяйства выразило озабоченность в связи с тем, что, с одной стороны, такие документы лучше изготавливать типографским способом, а с другой — в дождливую погоду при неизбежно многократном предъявлении (контроль на рынках и вокзалах) они становятся неразборчивыми и посему подтверждение их подлинности с санитарно-полицейской точки зрения невозможно осуществить.
Или, может быть, Адальберт рассказывал о том, что у одной из собак в Мэриш-Трюбау обнаружено бешенство и поэтому с настоящего момента по всему городу и окрестным деревням объявлен собачий карантин. Выпускать гулять на улицу кошек тоже запрещено.
Возможно, обуждался финансовый отчет Союза благоустройства Мэриш-Трюбау, который в этот день был опубликован в «Шенхенгстер Цайтунг», или описанный в одной из статей праздничный концерт Немецкого школьного союза, состоявшийся в минувшую среду, общественное мероприятие, во время которого выступили четыре солиста венской придворной оперы, рецензент с восхищением отозвался о красоте простого четырехголосного вокала, искусном владении голосом, технике дыхания и произношении певцов, совершенное пианиссимо, прочувствованная игра мимики и жестов. «Колыбельная» Моцарта в исполнении Церлетта вызвала особое одобрение публики. В добавление к этому один Имперский советник выступил с публичным чтением отрывков из произведений Роберта Гамерлинга, Бирбаума и Розеггера, и декламатор с успехом справился со своей задачей, звучание его души управляло силой его голоса.
А может быть, они просто обсуждали экзамен на аттестат зрелости, который Генрих выдержал в мае, и Адальберт хотел, чтобы его сын стал юристом, а именно адвокатом — хорошая профессия, возможность сделать карьеру и чистая работа, уж это точно. Никаких бешеных собак, никаких упрямых торговцев скотом, никаких испорченных дождем документов на скот, никакой свиной мочи.
Вероятно, после обеда Адальберт быстро выкурил сигарету, может быть, после этого они ходили гулять вдоль Хельграбена или забрались на Кройцберг.
Солнечный день накануне 28 июня 1914 года, день детской иллюстрированной книги для тридцати тысяч участников большого слета «соколов» в Брюнне. В Билице муниципалитет, как политическое учреждение, запретил ранее запланированную демонстрацию «соколов» в городе, жалобу, поступившую в ответ на это от «Союза соколов», отклонило силезское земельное правление. На собрании протестующих единогласно была вынесена резолюция, содержащая протест против того, что население, живущее в согласии с польским меньшинством, беспричинно привели в возбуждение этим грандиозным запланированным мероприятием. Новая свободная пресса от 28 июня публикует сообщение под заголовком: Брюнн накануне интервенции «соколов». Брюнн, значится там, заполонили остроконечные каски, штыки и полицейские сабли. На вокзале, на больших улицах, вблизи пунктов сбора «соколов» расставлены патрули полиции и жандармерии. По всем казармам объявлена боевая готовность. Брюнн, по словам газеты, является сейчас самым опасным местом для немцев в Австрии. Идея впустить в этот мирный город тридцать тысяч посланцев и бойцов чешской пропаганды, которую ревностно поддержал Национальный союз, была на совести правительства графа Штюрка.
И совсем уж смехотворной казалась отговорка, что праздник «соколов» будет проходить не в самом Брюнне, а в Кенигсфельде, потому что вечером 28 июня тридцать тысяч участников съезда «соколов» собрались в центре города, перед домом Чешского союза, то есть в каких-нибудь ста шагах от Немецкого дома, и промаршировали через весь город к главной площади Кенигсфельда.
Жандармы встретили участников съезда на вокзале и сопровождали их через весь город к месту сбора. Сорок, шесть дополнительных поездов на Кенигсфельд было поставлено в расписание.
Тем, кто сегодня вечером приезжал в Брюнн, казалось, что город находится в осадном положении. На перроне стоял кордон жандармерии, перед вокзалом полиция, плотная, шумная толпа, с трудом сдерживаемая живым заслоном жандармов. Каждый поезд привозит новые массы «соколов». Перед вокзалом стоят автомобили и кареты чешского комитета по организации приема гостей. Подбадриваемые возгласами толпы, в которой преобладали женские голоса, «соколы» прорываются сквозь заграждение. Сюда же прибывают немецкие студенты. Немцы встречают их восторженными криками.
Пытались по возможности разделить немцев и чехов и охранять прежде всего национальные сходки. Поэтому массовые патрули полиции и жандармерии были поставлены как на вокзале, так и на улицах и в переулках города, вблизи Немецкого дома и дома Чешского союза. При малейших признаках беспокойства и нарушения порядка или столкновений в ход должны были пустить войска.
Прелестный солнечный день 27 июня 1914 года. Дома на окраине Кенигсфельда почти вплотную примыкают к домам на окраине столицы Моравии. Один только административный щит обозначал границу между обоими пунктами. Невдалеке от этой границы находилась площадь для проведения чешских физкультурных праздников, с трибунами, рассчитанными на несколько десятков тысяч участников. Эта площадь была отгорожена от улицы забором. Кенигсфельд, небольшое местечко, состоял, собственно говоря, всего из одной-единственной улицы, от которой направо и налево ответвлялись маленькие переулки, гостиниц явно не хватало даже для того, чтобы принять хотя бы небольшую часть приехавших, гостиниц, находящихся в окрестных деревнях, тоже оказалось недостаточно. В честь гостей каждый дом, каждые ворота, вход в каждый магазин, почти каждое окно были украшены красно-белыми и бело-красно-голубыми флагами и флажками.
На улицах и в переулках волновалось море празднично одетых людей, которые приветствовали прибывающие группы криками ликования. Несмотря на это, большая часть гостей праздника хлынула в Брюнн.
Брюнн тоже был относительно маленьким городом, к вечеру все улицы заполнились людьми, места сбора немцев и чехов находились неподалеку друг от друга, Немецкий союз студентов запланировал после наступления сумерек Огромный костер на Хельголандской скале.
Все рвались через Фердинандгассе к площади. Несмотря на то что не наблюдалось никаких беспорядков, немцы скопились на правой, а чехи на левой стороне
