Американские девочки - Элисон Аммингер
– Бл…! – ляпнула я, а потом добавила: – Извини. Я хотела сказать «блин».
Декс пожал плечами:
– Что тебя беспокоит, юное создание? Ты собираешься просветить меня, почему все книги, которые ты читаешь, посвящены серийным убийцам?
Вопрос застал меня врасплох до такой степени, что я впервые соврала Дексу:
– Мне надо написать экзаменационную работу по истории. Про Лос-Анджелес и про какое-нибудь событие, которое изменило Америку. И я выбрала Чарльза Мэнсона.
Он посмотрел на меня с некоторым изумлением, а я добавила:
– Я должна собрать все доступные сведения обо всех людях, которые участвовали в той истории.
Декс слегка прищурился, как обычно делают взрослые, когда хотят показать, что перестали понимать, куда катится современная школа, а потом улыбнулся и предложил устроить совместный мозговой штурм. Одну вещь я знаю о взрослых людях наверняка: любую чушь им можно представить как школьное задание, и они купятся, если говорить уверенно. Я запросто могла сказать: «Я должна перевоплотиться в одну из девочек Мэнсона и описать свои ощущения, мне задали на драмкружке», – думаю, он и это бы «съел». Что касается меня, чтение для Роджера было моей единственной настоящей работой, и я подсознательно надеялась, что Декс не заметит, что именно я читаю. Ведь когда Декс был рядом, мне следовало притворяться, что Роджера вообще не существует. Впрочем, исследование для Роджера вряд ли правильно называть чтением, потому что прошлым утром он прислал мне и-мейл следующего содержания: «ПРОСТО БУДЬ ОДНОЙ ИЗ НИХ. НО НИКОГО НЕ УБИВАЙ». Сспадибоже, будто меня надо предупреждать. В следующем послании, разъяснительном, он просил меня в течение нескольких дней постараться воспринимать мир глазами девочек Мэнсона. В считаные секунды у меня в голове пронесся миллиард вариантов ответа. Например: «ТОЛЬКО ЧТО ОТСОСАЛА ТРИДЦАТИПЯТИЛЕТНЕМУ ЭКС-ЗЕКУ. Я ПОЛУЧУ ДОПЛАТУ?» Однако, учитывая мнение Роджера обо мне, он скорее всего выслал бы мне чек на пятьдесят баксов и попросил описать все в подробностях.
И вот что, между прочим, забавно: как только я выдумала эту диковатую историю про эссе по истории, идея моментально превратилась из глупой во вполне достойную. Может, Делия и правда умнее меня, и ложь иногда действительно может обернуться правдой, не успеешь и глазом моргнуть. Так или иначе, я знала и абсолютную правду: Делия меня убьет, если Декс узнает про всю эту байду с Роджером. Стоило мне рассказать Дексу о своих изысканиях, он тут же заявил, что у него есть фильм «Долина кукол» и я обязана его посмотреть, потому что там про Лос-Анджелес, а в главной роли снялась Шэрон Тейт, и это самая большая ее роль в кино. Более того, он и сам не прочь посмотреть этот фильм. Так что на следующий вечер мы засели на диване, запасшись попкорном со вкусом сыра и настоящими «Доритос» из нормального магазина.
Вот только Декс забыл упомянуть, что «Долина кукол» – ужасный фильм, и даже не в прикольном смысле, когда можно растащить диалоги на цитаты, а потом все время их повторять и ржать над самыми дикими сценами. Фильм оказался очень длинным и жутко скучным, да и актеры играли в нем ужасно. Там все очень красивые, все долбаются таблетками и спят с кем ни попадя, но настолько нудно, что я чуть не заснула. Сюжет строится вокруг жизни трех подруг, которые стараются пробить себе дорогу в мир шоу-бизнеса и вдобавок повстречать принца на белом коне; на этом пути они, по множеству причин, подсаживаются на таблетки, или «куклы». Шэрон Тейт играет Дженнифер, милую и туповатую актрису, которая влюбляется в певца из ночного клуба, а он, оказывается, страдает от таинственного наследственного заболевания, которое проявляется ровно в тот момент, когда она делает открытие, что беременна. Ну и печалька. Вероятно, по мнению авторов, мораль фильма состояла в том, что битва за известность или даже стремление стать известным куда лучше, чем то, что происходит, когда ты этого на самом деле добиваешься. Что-то типа «Гэтсби», но только гораздо дерьмовее и бесконечно скучнее. Признание и успех сводятся к тому, что ты становишься несчастным и уже не можешь слезть с таблеток.
Я, однако, в основном смотрела на Шэрон Тейт. Раньше я никогда не видела ее в кино. В Интернете было полно фотографий с ней, по большей части иллюстрирующих историю ее убийства, попадались и воспоминания о ней, но даже в чужих мемуарах она выглядела только персонажем, а не живым и настоящим человеком. На экране она казалась огромной куклой Барби. Она не была безумно красивой и, несмотря на стройную фигуру, обладала плавными формами и была немножко в теле, как и все актрисы в старых фильмах, даже самые худенькие. Когда она первый раз появляется в этом фильме, она одета как танцовщица с гигантским головным убором из ярких перьев; камера скачет с ее попы на ее сиськи, а потом и на лицо. Несколькими сценами позже, когда она говорит по телефону со своей жуткой пробивной мамашей, та просит ее не забывать, что она, Дженнифер, – всего только тело.
Всего только тело.
Эти слова задели меня за живое: читая об убийствах, я не раз замечала, что о и девочках Мэнсона, и о самом Мэнсоне пишут гораздо больше, чем об их жертвах. Шэрон Тейт оставалась просто именем, или просто красивой блондинкой, или актрисой, или женой режиссера, или женщиной, которая по-настоящему прославилась только в момент смерти. Когда она из тела на экране превратилась в тело в черном мешке для трупов. Мне хотелось, чтобы кино ее оживило, но камера упорно и, казалось, преднамеренно сводила ее личность только к красивому лицу и роскошному телу. Мне показалось это несправедливым – по отношению к ней, во всяком случае.
Но не стану врать, что я думала только о Шэрон Тейт. Вероятно, Роджер все-таки навел на меня профессиональную порчу, потому что всякий раз при виде Шэрон Тейт я вспоминала Пейдж Паркер. Они даже внешне были похожи: обе высокие, со светло-русыми волосами и огромными грудями. Пейдж не дотягивала в смысле гламурности, но она старалась. Даже в спортивном зале на уроках физкультуры она носила розовые кеды с маленькими кристалликами по бокам, и телефон у нее тоже был розовый и со стразами. Но у обеих было то, чего обычно не бывает у красивых, – ищущий взгляд, словно им есть дело до мнения других людей. Словно они хотят понравиться.
Вот что странно: вне нашего общения с Дун у меня, в общем-то, и не было никакого собственного мнения о
